— Ко мне заходил врач. Он сказал, что Ланеэн перенесла операцию на горле. Монталбан также в свое время делали операцию — кесарево сечение.

То же самое сказала ей Мерритт.

«А может, стоит рассказать все ему?»

Мерритт не могла быть убийцей; из той надежной информации, которой располагала Халли, — сделанных Эмили видеозаписей, — предельно ясно, что убийцей был мужчина. Грейтер значительно лучше Мерритт подходит на эту роль. Нет, она ничего ему не скажет.

Он снова посмотрел на часы на левом запястье:

— Ну, пойдемте. Я ведь еще исполняю здесь обязанности управляющего.

Быстро обойдя Халли, начальник станции оказался у двери, прежде чем девушка успела возразить.

Через несколько минут, когда они шли по главному коридору, перед ними возникла Рокки Бейкон. На ней были кроличьи бутсы и плотный мужской комбинезон, надетый поверх рубашки из красной шотландки. В одной руке Рокки держала смартфон и, не замечая Халли и Грейтера, что-то на ходу печатала.

— Добрый день, Бейкон, — поприветствовал ее Грейтер.

— Добрый день, мистер Грейтер, — ответила она голосом, в котором не чувствовалось радости от этой встречи. Кивок Халли: — Похоже, мы постояно будем с вами сталкиваться?

— Ты идешь на утренние измерения? — поинтересовался Грейтер.

— Точно так.

— Очень холодно?

— Да вроде лед не трескается.

— Я мог бы послать Лендис или Ричардс.

— Спасибо, но мне в любом случае надо все проверить.

После того как Бейкон ушла, Халли сказала Грейтеру:

— Думаю, сегодня настолько холодно, что самолет не сможет совершить посадку.

— Так и есть.

— Так зачем посылать ее, да еще и больную, проверять посадочную полосу?

— Не посадочную полосу, а состояние льда, на который садятся самолеты.

— Хорошо, состояние льда.

— ПВРС требует замерять их дважды в день, поэтому мы делаем замеры дважды в день.

Они продолжали идти. Когда спустились на первый этаж, Халли спросила:

— Почему все лестницы выкрашены в желтый цвет?

— Специалисты по эргономике считают, что с таких ступенек люди реже падают.

— Отделкой занимались эти же специалисты? — спросила Халли, имея в виду стены и потолок коридора, покрытые пестрыми неправильными многогранниками — синими, ярко-оранжевыми, кроваво-красными, ослепительно пурпурными — в хаотическом порядке.

— Вроде того. Они утверждали, что ассиметричные узоры помогают бороться с депрессией. В таком месте, где темнота длится восемь месяцев, это серьезная проблема.

— Похоже на сумрачное здание начальной школы, разрисованное дефективными учениками. Ну и как, помогает?

— Не особенно.

Халли и Грейтер продолжали идти, минуя освещаемые при их приближении участки темного коридора; прошли мимо грязного гимнастического зала, мимо тренажерного зала, офисов, складских помещений. Спустились по лестнице на другой конец станции и в итоге достигли герметично закрытой двери с надписью:

— Юмор пробирок. Мерритт как-нибудь сводит вас сюда, — сказал Грейтер.

Спустя минуту они стояли под станцией в тоннеле прямоугольного сечения шириной восемь и высотой двенадцать футов. Тоннель был проложен в массиве белого льда; его пол и стены были гладкими. С потолка свешивались сосульки и толстые хлопья инея. К одной из стен были прикреплены круглые металлические трубы диаметром два фута.

— Добро пожаловать в подземелье, — объявил Грейтер. — Этот лабиринт развивался до нынешнего состояния более десяти лет. Главный тоннель проходит под всей станцией, от него отходят другие тоннели, а от них также ответвляются ходы. Общая картина напоминает доску для «Скраббла» в разгаре игры.

— А чем это пахнет?

— Канализационными стоками и дизельным топливом.

Они пошли дальше. Грейтер повернул направо в другой коридор, затем почти сразу — в следующий. За пару минут он сделал еще несколько поворотов, попадая в новые коридоры.

— Вы представляете, где мы сейчас находимся?

— Вы хотите спросить, могу ли я найти обратную дорогу к лестнице? Возможно.

— «Возможно» — это не самый лучший ответ для полюса, — отчеканил Грейтер.

— Я знала, что вы ответите именно так, — пожала плечами Халли.