Шрифт:
— Я всего этого не знал, — искренне признался Джантифф. — Если бы знал, то, наверное, выбрал бы другое средство передвижения.
Водитель несколько раз быстро кивнул, будто ему нравилось перекатывать голову между плечами:
— Нет, ты не лагерник, ясное дело. В лагере знают, как с зайцев шкурки обдирают, хе-хе. В голосе летучего пролетария появился оттенок благосклонности: — Ну что ж, тебе повезло. Довезу тебя до Блеля, так и быть — если ты заплатишь… скажем, сто озолей. Выбирай: мороз и озеро Неман — или платный проезд.
Джантифф поморщился:
— Аррабины меня ограбили, отняли все, что было. Ничего не осталось, кроме нескольких талонов.
Несколько секунд водитель мрачно молчал:
— А что у тебя в мешке на поясе?
Джантифф продемонстрировал содержимое мешка:
— Пятьдесят «деревянных» и чуть-чуть морской капусты.
— Тьфу! — водитель издал разочарованный стон. — Что мне делать с этим барахлом? Он повернулся и потопал по мосткам к своей кабине.
Спотыкаясь и сползая, Джантифф побежал за ним по гребню кучи шлака:
— Сейчас у меня ничего нет, но мой отец вам заплатит! Честное слово!
Водитель остановился и принялся с преувеличенным вниманием осматривать отделения трюма:
— Никого больше не вижу. Твой отец, он куда запропастился? Пусть вылезает и платит.
— Он не здесь. Он во Фрайнессе на планете Зак.
— На планете Зак? Надо же! Что ж ты сразу не сказал? — водитель протянул руку вниз и одним движением выдернул Джантиффа на мостки. — Я гатцвангер с Кандаспа, это недалеко от Зака, каких-нибудь тридцать световых лет. Аррабины? Чокнутые они все — где живут, там и гадят, а чем гадят, тем и живут. Глаза б мои не видели их равноправия! Давай, лезь в кабину. Не подобает одному порядочному эксплуататору оставлять в беде другого.
Джантифф осторожно последовал за бочкообразным гатцвангером и залез в теплую кабину.
— Садись, вон туда. Я как раз собирался перекусить. Чем богаты, тем и рады. Или ты питаешься только морской капустой?
— С удовольствием к вам присоединюсь, — вежливо сказал Джантифф. — Моя морская капуста уже не первой свежести.
Водитель выложил хлеб, мясо, пикули и флягу вина, жестом пригласив незваного пассажира угощаться:
— Тебе повезло, что тебя нашел я, Лемиэль Шваркоп, а не кто другой. Иные дальнобойщики делают вид, что ничего не видят и знать ни о чем не хотят. По правде сказать, я до того презираю аррабинов, что готов везти на край света всех, кто не прочь от них сбежать. Лагерников в том числе. А вот есть у нас такой Бухлый, нынче личный шофер подрядчика Шубарта — в свое время тоже баржу водил. Так тот никого, кроме услужливых потаскух, не жалует — да и тем, говорят, норовит ничего не платить.
Джантифф решил не упоминать о своем поверхностном знакомстве с Бувехлютером:
— Я вам очень благодарен. Вам и Кассаденции. [32]
— Как бы то ни было, — продолжал разглагольствовать Шваркоп. — Потусторонний лес — не место для таких, как ты. Там никто не поддерживает порядок, каждый сам за себя. Приходится драться, прятаться или бегать с места на место — если у тебя, конечно, нет врожденной наклонности к рабству.
— Все, что я хочу — улететь с этой планеты, — сказал Джантифф. — Только для этого я и направляюсь в Балад.
32
См. Глосарий, п. 5
— В Балад… Вполне может быть, что тебе придется долго ждать.
Джантифф сразу встревожился:
— Почему?
— Баладский космодром — всего лишь площадка на берегу моря. Примерно раз в месяц там приземляется грузовой корабль — привозит товары для местных жителей и для подрядчика Шубарта. При этом очень маловероятно, чтобы корабль, заходящий в Балад, на обратном пути делал остановку на Заке.
Джантифф переваривал плохие новости в унылом молчании. В конце концов он спросил:
— И как же мне вернуться на Зак?
Шваркоп поднял брови:
— С унцибальского космодрома ежедневно отправляются десятки кораблей.
— Верно, — Джантифф не хотел вдаваться в подробности. — Придется об этом подумать.
Аэробаржа скользила во тьме. Одолеваемый усталостью, Джантифф сонно грезил наяву. Шваркоп растянулся на кушетке за сиденьями и принялся громко храпеть. Глядя в лобовые стекла, Джантифф видел только мрак впереди и звезды скопления Аластор наверху. Где-то в стороне, далеко внизу, появился и медленно проплыл мимо мерцающий желтоватый огонек. Кто не спал в диком ночном лесу? Кто не боялся сидеть у костра посреди ночи? Цыгане? Бродяги? Кто-то заблудился? Огонек мигнул последний раз и исчез.
Джантифф растянулся на скамье и попытался уснуть. В конце концов он задремал — через несколько часов его разбудил топот башмаков Шваркопа.
Часто моргая глазами, Джантифф застонал, заставил себя сесть и сгорбился, обняв голову руками. Шваркоп полоскал лицо в умывальнике, громко фыркая и сопя, как тонущее животное. Кабина озарилась бледно-серым светом занимающейся зари. Джантифф встал и подошел вплотную к лобовому стеклу. Двон еще не взошел, небо затянула хмурая крапчатая пелена. Внизу, до самой гряды холмов на южном горизонте, расстилался лесной ковер, изредка прерывавшийся небольшой прогалиной или озерцом.