– Какое? – осведомился конец, одновременно подмигивая совершенно другой блондинке. Любвеобильность концев давно вошла в поговорки, и остальные жители Тайного Города искренне недоумевали, что же находят женщины в низеньких, абсолютно лысых и весьма пухлых кавалерах.

– Мне нужен Мурций. Срочно.

– Всем нужен Мурций, – флегматично отозвался бармен, без вопросов наливая рюмку. – А Мурцию нужна жена магистра, который уехал на два дня. Улавливаешь мысль?

Николас от души выругался и потянулся к налитому.

– Но к ночи Мурций обещал быть, – обнадёжил его приятель.

– Николас! – Данил повис на нём, одновременно подавая знаки бармену. – Пошли!

Пожалуй, и впрямь лучше подождать конца в клубе. Не стучаться же во все дома магистров Ордена с глупым вопросом: «Простите, а Мурций здесь? Он сейчас случайно не с вашей супругой?» И почему бы не подождать в компании приятелей?

Компания за столиком собралась разношёрстная: четыре масана, эрлиец, две феи, шаская пара и мрачный нав. Видимо, это были те из гостей, кто пережил вчерашнюю «Ящеррицу» без особых травм. Николас честно порылся в памяти – масаны праздновали с самого начала, Ляпсус дежурил вчера, и именно он осматривал драчунов, феи присоединились где-то под утро, влюблённая парочка вела дела с невестой… Нав, видимо, был приставлен к компании в качестве няньки, поскольку епископам надоело извиняться перед общественностью.

Вообще-то, когда уважаемый и весьма состоятельный масан выдаёт замуж единственную дочь, то ожидать стоит грандиозного праздника – отец невесты приятельствовал с Птицием, и кнец всеми силами постарался сделать праздник незабываемым. Но когда компания масанов женит давнего побратима, с которым прошла не одну войну…

Праздновали в загодя снятом загородном доме, пригласив всех знакомых. Продолжили наутро в «Ящеррице», на ночь перебрались в штаб квартиру Треми, утро встречали где-то в Подмосковье, а на следующую ночь Николасу пришлось принять участие в небольшой драке в самом популярном клубе Тайного Города. Так что пока остальные катались на мотоциклах, он объяснял отцу, почему не сумел набить морду дружиннику Зелёного Дома. Не объяснять же, что тот пялился на Катерину?!

Сейчас остатки гостей выглядели почти пристойно, собираясь допить оставшееся, прогулять накопившееся и расползтись отсыпаться на несколько суток.

– Штрафная! – возвестил Данил, сноровисто наливая в рюмку. Николас выпил, занюхал хлебом и потянулся к закуске.

– Так вот, – продолжил начатую фразу Ляпсус, ловко перехватывая тарелку с сыром и подтягивая её поближе к себе. – Из моей диссертации ясно видно, что лучше всего ожоги после эльфийских стрел…

Оценив угрозу гулянке, сидевший рядом с эрлийцем шас ловко сунул тому полную рюмку, а фея затрепыхала ресницами, переведя внимание известного хирурга с чьих-то травм на собственное декольте. Судя по слаженности действий собутыльников, Ляпсус не первый раз порывался рассказать что-то занимательное.

Данил разлил по второй, все выпили, и дальше беседа потекла без осложнений, плавно свернув на последние сплетни. Фей больше интересовало новое платье Всеславы, шасов – его цена, масанов – сами феи, а Ляпсус с навом, склонившись друг к другу, обсуждали какой-то заковыристый манускрипт, недавно доставленный в Цитадель.

По крайней мере, это Николас помнил достаточно твёрдо. Ещё он помнил третью и четвёртую, традиционный тост за здоровье новобрачных, пьяную исповедь Ляпсуса про токсикоз Карины и грянувшие за этим свист и аплодисменты. Помнил он и тост за Никифора… а дальше всё помнилось весьма смутно, и количество рюмок между «четвёртой» и «последней» масан не сосчитал бы и под страхом смерти. Или очередного выговора епископа.

В какой-то момент масан нашёл себя жалующимся незнакомому хвану на отказ красавицы феи то ли в прошлом, то ли в позапрошлом месяце. Это тоже вспоминалось смутно. Похоже, на феях они и сошлись.

Николас сфокусировал взгляд и удивлённо моргнул: деревья, кусты, даже цветёт что-то. Следующий вопрос был весьма закономерным: «Где я?»

– В этом… – хван помахал верхней левой рукой, – парке.

– А что я здесь делаю?

Над этим вопросом хван думал дольше.

– Гуляешь? – неуверенно предположил он. И тут же споткнулся.

– Давно? – без особой надежды спросил масан.

Хван развёл руками – всеми четырьмя – и задумался. Потом почесал затылок верхней правой рукой, а нижней поддержал Николаса под локоть, едва не оторвав рукав рубашки.

– Не помню. А тебя хоть как зовут?

– Николас.

– Лёка, – представился хван.

Вот и познакомились.

И тут Николаса пронзила страшная догадка. Он схватился за одежду и застонал – куртки, а вместе с ней и драгоценного брелка не было. Парень осел прямо на землю и застонал.

– Захар меня убьёт!

Хван икнул, выровнялся и, подцепив его двумя правыми руками за шиворот, поставил на ноги.

– За что?

– Я артефакт потерял!

Выслушав горький рассказ, Лёка пожал плечами.

– Так давай найдём, – предложил пьяный, а потому мирный, доброжелательный и покладистый четырёхрукий.

– Где?! – Николас схватился за волосы в попытке выдрать их с корнем.

– Спокойно, – с непробиваемой уверенностью профессионального убийцы произнёс Лёка, опасно качнувшись взад-вперёд. – Начнём с самого простого.