— Машуль, ну что ты всё витаешь где-то в облаках, — услышала я голос Дашки сквозь мысленный туман, — спустись на землю.

— А что, я что-то пропустила, — очнулась я от своих дум.

— Да нет. Просто, ты с нами, или где-то в другом месте? — Толкая меня в бок, спросили подруги.

— Конечно, с вами. Только мне не дает покоя одна мысль. Вы ничего необычного не заметили? Ну, что бы вас что-то удивило, или насторожило?

— Для меня лично необычен наш новый знакомый. Этот художник. Он меня очень удивил и насторожил всю мою ауру и энергетику на своё биополе, — заявила, дурачась, Дашка.

— Дарья. Ты в своем репертуаре. Даже беременность тебя не останавливает. А как же Алексей?

— Причем здесь беременность и мой Лешка? Я же не собираюсь заводить с художником роман. Просто мне интересно, могу ли я в своем положении заставить волноваться мужчину. Мирче такой красивый, такой сексуальный. Меня просто тянет на флирт. Ничего не могу с собой поделать. Такая уж у меня натура. — Смеялась подруга.

— А я, вообще ничего такого вокруг не замечаю. Наверное, с глазами что-то. Или с моим воображением. Разве что во дворе стоит фонтан и не работает. А должен, по идее. — Дала свои наблюдения Люся.

— Хорошо вам. А вот мне неуютно. Я спиной всё время ощущаю холодок. Как будто за нами кто-то постоянно следит.

— Фу, Марья. Вечно ты себе что-нибудь нафантазируешь. Ты же человек искусства. У тебя воображение работает, дай Бог каждому. Холодок у неё по спине. Ляг на горячий песок, погрейся и всё пройдет, — смеялись над моими предчувствиями подруги.

— Вам смешно, а у меня уже фейерверки от мыслей в голове. Было бы рядом полотно, я бы их вам изобразила.

— Что? Фейерверки или мысли, — шутили надо мной подруги.

Девчонки своей беззаботностью и весельем разбили в пух и прах мои дурные мысли. Они заразили меня своим хорошим настроением. Своим задором. Воздух, солнце и вода тоже внесли свой вклад. Мы сильно проголодались и поспешили домой на обед. Шли так дружно и слаженно, что на окружающих нас людей не обращали никакого внимания. Так что спина моя ощущала уже не холод их взглядов, а наоборот — тепло летнего дня.

— Посмотрите, какую красоту мы с Мирче вам сделали, — встретила нас Ксеня приветливой улыбкой. — Вот, — и она подвела нас к месту в саду, где между деревьями был натянут гамак в зеленую и красную полоску. — Теперь вы можете здесь и спать, и просто отдыхать. Кто как захочет.

Нам эта идея с гамаком очень понравилась. Мы, наперебой, стали спорить, кому первому предстоит честь на него водрузиться.

— Девчонки. Давайте тянуть жребий, — сказала Люся. — Кто из нас вытянет длинную соломинку, та будет первой. Кто по короче — второй. Ну, а маленькая достанется третьей. Разумное решение.

Мы, не споря, стали тянуть соломинки, которые Люся тут же вырвала из травы. Мне, как всегда, досталось третье место, так как я вытянула самую маленькую. Дашке второе, ну а Люся заняла первый пост, потому что у неё оказалась самая длинная.

За обеденным столом нас было уже пятеро, так как к нам присоединился и наш новый постоялец. Нет. Неправильно. Шестеро. Я забыла про Еву. Кошечка, на законных правах, тоже присутствовала за каждым завтраком, обедом и ужином. Только, естественно, не за столом, а у моих ног в ожидании лакомого кусочка.

Аурел сидел с кислым выражением лица. В довершении к его забинтованной ноге у него было ещё перевязано белым льняным платком горло. Можно подумать, что у него ангина.

— Ну? И что на этот раз? — Спросили мы Ксеню.

— Не поверите. Дикие пчелы. И где он их только отыскал? Я скоро превращусь в медсестру. — Бурчала Ксеня так, чтобы наш покусанный румын ничего не понял. — Дал мне какую-то липкую мазь, и просил, чтобы я ему натерла и перевязала шею. Еле отмыла от неё руки. Не он на меня работает, а я на него. Мне это нравится.

— Хорошо устроился. Ничего не делает. За ним ухаживают, как в лазарете да ещё деньги за это платят. — Люся, как банкир сразу вывела свою формулу оплаты труда по принципу: хозяин-работник, работник-хозяин.

Аурел ел так, словно за ним гнались, чтобы отобрать пищу.

— Наверное, при укусе диких пчел развивается непомерный аппетит, — сделала свой вывод Дашка. — Смотрите, как уплетает. — Мы ели и внимательно смотрели на наших соседей по столу.

При Дашкиных словах забинтованный садовник слегка дернулся. У художника тоже вилка стукнула об тарелку. Но эти два молодых человека делали вид, что не понимают, про что мы говорим. Они продолжали обед, как ни в чем не бывало. По меньшей мере, это выглядело странным. Ну для чего, скажите мне пожалуйста, нужно скрывать, что ты знаешь о чем беседа?