— Вот так, мальчик. Поплачь. Я с тобой.

— Я не мог ничего поделать. Почему? — тихо спросил Рик.

— Сынок, тут никто не мог помочь. Это так чертовски неправильно. Мне очень жаль, правда.

Рик плакал тихо и безнадежно, и Джек продолжал его обнимать. Им через столько пришлось пройти за последнее время — беременность Лиз, их с Риком печальная ситуация и борьба за право вести себя с достоинством, по-взрослому. Но ничто не могло подготовить ребят к такому. Мальчик, добровольно взявший на себя ответственность, сейчас прижимался к Джеку, совершенно разбитый, и выплакивал у него на плече свое горе. Сердце у Джека просто разрывалось.

По его небритой щеке скатилась одинокая слеза.

Два дня Лиз провела в клинике, и Рик не отходил от нее ни на шаг. Они оба плакали и обнимали друг друга. Мел проводила с ними много времени и старалась утешить. Она говорила, что важно помнить две вещи: во-первых, ни они, ни кто другой ничего не мог с этим поделать, а во-вторых, нет причин думать, что подобное может повториться. Внутриутробная гибель ребенка без преэклампсии или других осложнений — очень редкий случай, но, к сожалению, все же иногда случается.

Джек и Мел взяли на себя подготовку к похоронам. Лиз решила, что хочет похоронить ребенка дома в Эурике, где она выросла и где похоронены ее бабушка и дедушка. А после погребения она уже не захотела возвращаться в Вирджин-Ривер. Она осталась с матерью, которая прониклась сочувствием к молодым людям, пережившим такую трагедию, и разрешила Рику бывать у них столько, сколько он захочет. Ради Лиз, которая в эти черные дни отчаянно нуждалась в его поддержке.

Мел же горевала. Это, конечно, был не первый умерший ребенок в ее жизни, но быть врачом и акушеркой в таком маленьком городе значило, что пациентами становятся твои друзья, а эти ребята значили для нее очень много. Джек, не зная, как еще утешить жену, отвез ее к Джун Хадсон в Грейс-Валли. Вместе с Джун там были Джон Стоун и его жена Сьюзен, Джим и старый доктор Хадсон. Они посидели за столом, обсуждая худшие моменты в своей работе, самые трагические потери. Это были довольно печальные разговоры, но они заставили Мел вспомнить, что это обратная сторона работы медиков. И что она не одинока в своих чувствах.

Слушая их обсуждения, Джек подумал, что потребность врачей поделиться своими чувствами сродни той, что бывает у солдат, у его пехотинцев. Это выравнивало перекосы и напоминало, что надо поддерживать друг друга и делиться не только победами, но и поражениями.

Рик черпал силы у Джека и Причера, которые постоянно были рядом и вечерами вели с ним долгие разговоры, подставляли крепкие плечи. Эти мужчины уже хоронили тех, кого любили, — тех, чьи юные жизни так быстро и трагически оборвались. Они знали, что такое терять близких. Только Рик слишком уж скоро сравнялся с ними.

Казалось, весь город сочувствует Рику и Лиз, но Пейдж видела, что Мел переживает особенно сильно. По мере приближения родов, как предполагалось, самого радостного времени, она стала молчаливой. Пейдж уже знала, как и почему Мел приехала в Вирджин-Ривер. Как она собиралась отсюда сбежать, но обнаружила на крыльце клиники брошенного новорожденного, и ей пришлось отставить в сторону свои желания и заботиться о ребенке, пока тому (а точнее, той) не нашли семью. Прошло уже много месяцев с тех пор, как Мел в последний раз навещала малышку, которую взяла к себе Лили Андерсон. А ведь их связывали очень крепкие узы.

Поэтому однажды днем Пейдж пришла в клинику и попросила Мел составить ей компанию — ей нужно было выполнить за городом одно поручение и не хотелось ехать одной, как она сказала.

Они добрались до ранчо Андерсонов, и Мел поинтересовалась:

— Что мы здесь делаем?

— Здесь есть отличное лекарство, — сказала Пейдж. — Пошли.

Она обняла Мел за плечи, и они поднялись на крыльцо дома. Им открыла Лили, и Пейдж сказала:

— Кое-кому необходимо подержать на руках живого ребенка.

Мел быстро посмотрела на нее и начала отрицательно качать головой, но Лили взяла ее за руку.

— Конечно, — согласилась она и повела Мел внутрь дома.

Маленькая Хлоя спала, но для Лили это не имело значения. Если Мел в чем-то нуждалась, то любой в Вирджин-Ривер сделал бы все возможное, чтобы помочь ей. Хлое был теперь уже почти годик. Лили вытащила дочку из колыбельки и отдала в руки Мел, которая тут же прижала к себе маленькое живое тельце, черпая силы в ее объятиях и сонных вздохах. Это было не то же самое, что держать на руках здорового малыша только что из утробы матери, но Мел стало легче. Лили и Пейдж ушли на кухню пить чай, а Мел еще долго укачивала малышку. Прижимающийся к груди теплый комочек залечивал ее раны. А в животе у нее пинался и крутился собственный ребенок, давая о себе знать. И она была ему очень благодарна за эти толчки, даже за те, от которых ей было не очень приятно.

По дороге домой Мел спросила у Пейдж:

— Как ты догадалась, что надо сделать?

Пейдж пожала плечами:

— Да это было нетрудно. Мой ребенок так и не родился, но все равно…

На миг Мел потеряла дар речи от потрясения. Потом она перегнулась через переднее сиденье и схватила ее руку, лежащую на руле:

— Господи, Пейдж, мне так жаль!

— Спасибо. Но я…

— Нет, мне действительно очень жаль! Мы все были так поглощены опасностью, исходившей от твоего мужа, что потеря ребенка не казалась… Господи, как я могла не подумать об этом! Это же был твой ребенок! Пейдж, прости меня, пожалуйста. Я должна была помочь тебе справиться с горем. А вместо этого ты помогаешь мне справиться с моим.