Воленски заверил Бухалтера, что соглашение, достигнутое с Гувером, тверже стали, что шеф ФБР сдержит свои обещания. С другой стороны, Лаки Лучиано из Даннеморы гарантировал, что, пока Лепке будет находиться в тюрьме, за его делами будет наблюдать организация и он сможет получать причитающуюся ему долю так, как получает свою долю он сам, Чарли Лаки, с момента его заключения в тюрьму.

Лепке согласился почти с облегчением. Оставалось осуществить весьма деликатный маневр — передать его властям так, чтобы не подвергалась угрозе его жизнь. Ведь полицейские поджидали его на всех перекрестках, каждый готов был, едва завидев, пристрелить его. Из Даннеморы Лучиано подсказал еще одно решение:

— Надо установить прямой контакт с Гувером... Мы располагаем некоторым влиянием на нашего дорогого Билла О’Двайера (судья графства Кинге, избранный благодаря содействию «смазного банка» и грубому нажиму со стороны синдиката) и на Мориса Новака (помощника Фиоре лло Л а Гардиа)... кроме того, я привлеку этого подонка Уолтера Уинтшелла... Этот тип хотел выгнать меня из «Барбизона», потому что ему не нравился запах моих денег. По радио, в прессе он поднимет страшный шум и сможет гарантировать выполнение соглашения...

У Чарли всегда были хорошие идеи. Костелло помог осуществить задуманный план, и 24 августа 1939 года «паккард», за рулем которого сидел Альберт Анастасиа, остановился перед домом номер 101 на 3-й улице в Бруклине. Человек в огромных солнечных очках, с высоко поднятым воротником мехового пальто стремглав выскочил из подъезда и юркнул в машину, громко хлопнув дверцей. Переехав Бруклинский мост, Анастасиа попал в Манхэттен. На углу 5-й авеню и 28-й улицы стоял черный «кадиллак» с зашторенными окнами, который при их приближении зажег и погасил фары. Анастасиа поставил машину рядом и положил руку на свой пистолет.

Сидевший в другой машине Уолтер Уинтшелл сделал знак рукой. Лепке быстро вышел. Задняя дверца «кадиллака» открылась, чтобы впустить его. Навстречу ему протянулась рука:

— Привет, я Эдгар Гувер.

— Привет, я Луис Бухалтер.

— Лепке?

— Да... так называла меня моя мамаша... Эдгар Гувер надолго замолчал. Потом он произнес задумчиво:

— Твоя мамаша?.. Это немыслимо, чтобы у такого типа, как ты, могла быть мать.

Было 22 часа 10 минут 24 августа 1939 года. Над городом нависла изнурительная предгрозовая жара.

Гюрах Шапиро, который без своего друга Лепке не мог ничего предпринять, также вскоре сдался.

Это весьма важная дата. В некотором роде она стала кульминационным пунктом первого этапа упрочения и расцвета преступного синдиката, который прекратил свое существование в 1962 году со смертью Лучи-ано.

Если бы Лепке Бухалтер не был сдан властям, возможно, не было бы девять месяцев спустя этого необычайного дня страстной пятницы, так как именно Лепке удавалось огнем и мечом поддерживать железную дисциплину в «Корпорации убийств».

Организации в свою очередь суждено было пройти через тяжкие испытания. Она находилась в своем зените. Для большинства «звезд», излучающих мрачный кровавый свет на небосводе преступности, свободных от излишних эмоций, вспышка была близка: перед ними разверзлась черная бездна.

Это началось с Лепке. Гувер ликовал. Он наблюдал за своей жертвой. Он держал ее в руках. 27 ноября Луис Бухалтер вместе с Шапиро, как и было оговорено, предстал перед федеральным судом. Судили его только за торговлю наркотиками. Он получил пятнадцать лет тюрьмы и уже считал, что отделался, когда вдруг Томас Дьюи кинулся на штурм, чтобы заполучить его себе. Эдгар Гувер дрался как лев, чтобы защитить... но не гангстера, государственного преступника номер один, в своем роде чудовище, а данное им обязательство.

Интересно отметить, что Томас Дьюи похвалялся:

— У меня есть кое-что, из-за чего его можно упрятать на пятьсот лет или... на электрический стул... по выбору.

То ли он располагал новыми фактами, то ли надеялся о них узнать... В конце концов, в результате использования сомнительных, чтобы не сказать незаконных, средств, вырвав Лепке силой из рук федерального правосудия, Дьюи сумел завладеть им, передать суду штата Нью-Йорк, раздобыть доказательства случаев вымогательства, в частности рэкета в хлебопекарной промышленности. Дело обернулось скверно для Луиса Бухал-тера, он был приговорен к тридцати годам тюремного заключения. Столько же, сколько получил Лучиано. Довольный собой, Дьюи сделал еще один шаг на пути к креслу губернатора в Олбани — столице штата Нью-Йорк. Лепке же был вне себя.

Томми Луччезе посетил Лучиано в Даннеморе, чтобы получить «добро» на оставшееся наследство. Но разве именно так и не предполагалось сделать?

Надо признать, что преданные друзья Луиса Бухалте-ра постоянно оказывали ему помощь, начиная с того момента, когда Дьюи взял его в оборот, вынудив пуститься в бега, а затем при содействии Лаки Лучиано сдаться правосудию. Анастасиа устранил сам или помог устранить одиннадцать человек, чьи свидетельские показания могли погубить Лепке. Багси Сигел, хотя он безвыездно сидел в Лос-Анджелесе,, сильно скомпрометировал себя при реализации одного необычного контракта.