Как ни странно, именно сегодня улицы, притом в центре, где всегда шныряло много шпиков и полицейских, были удивительно пустынны. Казалось, жандармы и полицейские словно исчезли. А весь отряд петербургских филеров будто бы срочно отозвали обратно в столицу.

Подпольщики быстро закончили свое дело и, удивленные и даже слегка обеспокоенные такой странной тишиной, разошлись по домам.

И только через несколько недель все разъяснилось.

Оказывается, Петра Морозова, который жил в окрестностях Екатеринослава, на вокзале схватили жандармы. При нем обнаружили пачку листовок. Филеры обрадовались. «Преступник» был немедленно доставлен к Кременецкому.

Молодой ротмистр, возбужденно потирая руки, радостно бегал по кабинету. Наконец-то! Наконец-то ему повезло!

— Где достал листовки? — стараясь ошеломить пожилого, сутулого, похожего на деревенского мужика Морозова, свирепо заорал Кременецкий.

Морозов сделал вид, что он и в самом деле страшно испугался.

— Помилуйте, ваше благородие, — дрожащим голосом забормотал он. — Чтоб мне провалиться! Вот как перед богом, всю правду доложу.

— Ну, говори же, говори! — нетерпеливо закричал Кременецкий.

— Как на духу, — бормотал Морозов. — Подсел, значится, ко мне на вокзале какой-то смутьян. И речи крамольные завел. Потом сунул мне эти самые листовки, велел, значится, раздать друзьям, а самому сегодня ночью прийти на собрание.

— Какое собрание? Где?

— Тайное собрание, — испуганно продолжал Морозов. — Возле железнодорожного моста… Там, в лесочке, знаете? Как на духу, истинную правду говорю, господин начальник, а уж вы меня выпустите, Христа ради.

Кременецкий решил: настал удобный момент провести «ликвидацию» подпольщиков.

«Этот Морозов, конечно, врет, что получил листовки неизвестно от кого, — подумал Кременецкий. — Сам он бунтовщик и подпольщик. Просто жила слаба: стар уже. Струсил и выдает всех, лишь бы свою шкуру спасти. Наконец-то мне повезло!»

По приказу Кременецкого переодетые городовые с вечера расположились в леске. Некоторые из них держали в руках удочки, будто направлялись на рыбалку; другие — по двое, по трое — сидели на пеньках вокруг разложенных на газете закусок и бутылок водки. Филеры залегли в кустах и под видом подгулявших парней катались на лодках по реке.

Ротмистр Кременецкий лично руководил этой важной операцией. Он надел простые домотканые штаны, напялил армяк, подпоясался широким красным кушаком и в таком виде с вечера бродил у моста. Как назло, зарядил дождь. Уже через час ротмистр вымок до нитки.

На ближайшем хуторе, по распоряжению Кременецкого, на всякий случай сидели два шпика с лошадьми. Ротмистр стянул с одного из них сухое платье, переоделся и снова вышел «на охоту».

Однако подпольщики все еще не показывались.

«Наверное, дождя испугались, — лязгая зубами на холодном ветру, думал Кременецкий. — Ничего, подожду еще, дождь кончится, и они придут».

…До самого рассвета, дважды меняя мокрое платье, ругаясь на чем свет стоит, но все еще не теряя надежду накрыть смутьянов, бродил Кременецкий возле моста. И только ранним утром он снял засаду и на пролетке помчался в жандармское управление.

— Немедленно доставить из тюрьмы Морозова! — заорал он дежурному. — Ну и пропишу я сейчас этому скоту!.

Между тем жандармы, полицейские, филеры, насквозь промокшие и продрогшие, возвращались из лесу, с реки. И, словно дразня их, в первых лучах солнца, на заборах, на стенах домов, на деревьях и столбах белели листовки. Хоть они подмокли на дожде, но все так же четко чернели лозунги:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

«8 часов работы! 8 часов отдыха! 8 часов сна!»

Возле каждой листовки толпились рабочие: они направлялись на заводы, к станкам. До гудка оставалось немного времени, все спешили прочитать свежие прокламации.

— Знатно сделано! — переговаривались рабочие. — И листок толковый, и напечатано хорошо!

— Молодцы ребята! — говорили другие. — Смотри-ка ты, настоящую типографию завели!

Полицейские срывали прокламации со стен и спешили к Кременецкому. Вскоре у него на столе уже лежала груда мокрых бумажек.

— Перестаньте таскать эту пакость! — наконец, не выдержав, в бешенстве заорал ротмистр. — У меня и так их уже достаточно! — Он яростно ткнул рукой в толстую пачку, отнятую у Морозова.

Когда Петра Морозова ввели в кабинет Кременецкого, ротмистр, сидя за столом, обхватив голову руками, встретил его истошным воем:

— Обману-ул, сук-кин сын!.

— Как обманул? — смиренно спросил Морозов.

— «Как обманул»?! — сердито передразнил его Кременецкий. — Где же твое собрание? Около моста, в лесочке.