– А откуда вы про это место узнали? – спросил Федор. Старик вздохнул:

– Подземных ходов вообще много, вся Москва ими насквозь пронизана, – сообщил он. – Вот, например, под Электрозаводским мостом, где мы в лодку садились, впадает в Яузу подземная речка Рыбинка. По ее руслу, по трубам бетонным, можно под землей пройти чуть ли не до Сокольников, где красные сейчас обосновались. То есть раньше точно можно было, а что там сейчас творится, спустя двадцать лет после Катастрофы – не знаю. Может, и завалило где туннель или дрянь какая-нибудь завелась. А еще выше по течению, в районе Преображенской набережной, в Яузу впадает Хапиловка – чуть ли не самая глубокая из подземных рек. Когда-то она тоже текла поверху, потом ее в коллектор спрятали. Но для жилья те трубы не годятся, слишком сыро. Зато я слышал, что в коллекторе подземной реки Неглинки до сих пор люди живут. Там живность всякая водится, пригодная для пропитания – рыба, раки. Еще там, правда, живут белые тараканы размером со среднюю собаку, но они вроде не опасные, на людей не кидаются. Ну, и опять же коммуникации всякие подземные – если знать эти ходы, можно под землей из одного района в другой добираться. Опытные люди по маркировке железных крышек, закрывающих люки, могут многое понять.

– Карта нужна, – заметил Фил. Старик покачал головой.

– Карты составлялись давно, с тех пор многое поменялось. Какие-то туннели завалило, какие-то – затопило. Осталось только на рассказы бывалых людей полагаться.

У них с Филом завязался спор о подземельях, из которого Федор уяснил только, что старика все эти ходы интересуют с чисто практической точки зрения, а Фила больше занимает история – кем, когда и для какой цели они были прорыты. Потом Федор, кажется, задремал чуть-чуть, потому что потерял нить разговора. Казалось, он отключился всего на пару минут, но когда вновь прислушался, старик и Фил уже ожесточенно спорили, как он понял, о снаряжении. Старик ностальгически вспоминал, как в прежней жизни ловил на какой-то реке Клязьме по осени щук на блесну.

– Забродники для такого дела – самое то, – уверял Фил.

– Фигня это, – утверждал старик, – швы мигом расходятся.

– Можно «Моментом» заклеить.

– Где ты сейчас этот «Момент» найдешь – за двадцать лет он весь высох. Проще новую снарягу отыскать.

– Ах, да, я и забыл, – почесал в затылке Фил. – Но хорошие забродники могут два-три года прослужить. Главное, чтоб швы были нормально проклеены.

– Не знаю, мне народ в свое время рассказывал – наши, те, что из ПВХ, быстро портятся. Может, импортные и получше будут. Да притом, те, что с тонкой подошвой, полегче, зато подошва мигом рвется, а у которых подошва толстая, те тяжелые. По мне, уж лучше в болотниках, по старинке. Особенно в жару – в комбинезоне-то сопреешь мигом. Да и быструю речку трудно переходить в нем – тебя будто выталкивает.

Насчет жары Федор был совершенно согласен – он так упарился в химзе этой теплой летней ночью, что был момент, когда он готов был проклясть все на свете и от души жалел, что подписался на такую авантюру. Но здесь, в подземелье, было прохладно и сыро, его даже знобило немного.

– Тебе просто хороший комбинезон не попадался, – возражал Фил. – Надо по магазинам рыболовным поискать – наверняка еще полно всего там валяется. Когда-то на Садовом был хороший рыболовный магазин.

– На Садовом уже разграбили все небось, – вздохнул Данила, – место проходное. Если только где-нибудь в глубинке, от метро подальше, повезет случайно наткнуться на склад. А ты, смотрю, тоже рыбалкой баловался в прежней жизни?

– Было дело, – ответил Фил. – Даже не столько рыбалкой, сколько походами на байдарке. И мне интересно – чего это у нас за конструкция на буксире мотается. Нет, я оценил, конечно, элегантное техническое решение, но не проще было байдарку надувную приспособить?

Старик развел руками:

– Знаешь, сколько я здесь лодок уже загубил? То на корягу наткнешься, то на острое чего-нибудь, а бывало, что и прокусят. Достало меня уже все это. А покрышек автомобильных везде хватает – нужно только чехол носить с собой. Удобно. Опять же, на воде эта штуковина устойчива.

– А не пробовал теперь в Яузе рыбку половить? – ехидно спросил Фил.

Старик хитро усмехнулся:

– Так ведь пока ты ее ловишь, тебя самого могут десять раз схомячить. Не стоит оно того. Да и рыбка теперь не та – ее не всякий есть осмелится. Но я за лодкой иной раз сеть привязываю – кой-чего попадается.

Костер разгорался, хотя и сильно дымил. Закипел, наконец, котелок. Воду для питья, как понял Федор, старик прихватил с собой и собирался поэтому расходовать экономно. Но каждому досталось по кружке дымящегося чая, пахнущего какой-то травой. Они жевали взятые с собой лепешки и сушеное мясо, запивая горячим чаем, и жизнь показалась Федору вполне сносной.

Неля вроде тоже немного повеселела. Промокшие насквозь штаны она все-таки пристроила к огню сушиться, но рубаху старика взять отказалась и сидела в длинной темной майке, которая вполне заменяла ей платье. От майки шел пар. Федор покосился на ее ноги – Неля заметила и сердито натянула майку на колени, бросила на ноги свою еще сырую пеструю жилетку.

– Что это у тебя? – спросил Федор, увидев на плече девушки темные разводы, линии, которые как будто складывались в рисунок.

Неля вздрогнула.

– Ничего, – сердито буркнула она, схватила жилетку и накинула ее на плечи.

Федор расстроился – он вовсе не хотел ее обидеть.

– Возьми у меня сухую майку, – предложил он, – простудишься.

Но Неля отвернулась, что-то сердито проворчав. Федор начал уже привыкать к перепадам ее настроения – оно менялось без видимой причины, оставалось только ждать, пока девушка вновь сменит гнев на милость.

– Ладно, давайте-ка спать, – сказал Данила. – До вечера отдохнем – и дальше в путь. Только надо договориться, кто в какую смену дежурит. Тут хоть место и не проходное, но мало ли что?