Позади нее стояли Анталь и Шандор, как и Цецилия, потомственные колдуны, по силе едва ли уступающие хранительнице рода. Они и еще несколько опытных ведьмаков являлись главной опорой клана. Остальные были неопытными, пока еще желторотыми птенцами, только начавшими познавать азы волшебства.

Что касается Габора, то его свиту в большинстве своем составляли маги с длинной колдовской родословной. Один Ксавер, любимец Батори и, как поговаривали, его приемник, мог с легкостью перебить с дюжину учеников Цецилии. Чародейка понимала, что ее положение очень шатко. Если Габор и сохранял иллюзию мира, то Ксавер после смерти старика церемониться не станет и, несомненно, попытается подчинить себе Эчедов. А если учесть, что Габору уже перевалило за шестой десяток, то пертурбация во вражеском клане могла произойти в любой момент.

Цецилия не могла допустить, чтобы кто-нибудь из ее окружения шпионил для старого колдуна или для Ксавера. К счастью, предателя вовремя удалось разоблачить.

Перед нею на полу, скрючившись, лежал мужчина. В широко раскрытых глазах читался страх, впалые щеки пересекали красные полосы. Когда Имре привели к хозяйке клана, он даже не попытался оправдаться. Наоборот, начал глумиться над Эчедами и сыпать проклятиями. Под влиянием эмоций Цецилия накинулась на него, хотела заставить замолчать, а заодно выцарапать предателю глаза, чтобы впредь неповадно было следить и доносить Батори. С трудом заставила себя остановиться. Она сохранила выродку жизнь, но избежать наказания ему не удастся.

Поднявшись, женщина громогласно объявила:

– - За предательство, за отречение от семьи и обман ты, Сенди Имре, будешь лишен дара и навсегда изгнан из клана.

Ведьмак вскинул на Цецилию взгляд и снова неуклюже повалился на бок. Последовавшая за этим невнятная фраза:

– - Я ни в чем перед тобой не виноват, -- потонула в яростном крике:

– - Довольно притворства! Изменой ты запятнал свое имя! Не пытайся вызвать к себе жалость, Имре, ты достоин только презрения!

Анталь приблизился к пленнику, словно заклинание бормочущему единственную фразу: "не виноват, не виноват", и заставил того встать на колени. Цецилия обхватила голову Имре руками, прижала ладони к его раскаленным вискам. Глубокий, тягучий голос колдуньи разнесся по залу, отражаясь от стен, увешанных старыми гобеленами. Крылатые создания с тканых полотен взирали на госпожу то ли с грустью, то ли с укором, пока она, произнося заклятие, уничтожала все воспоминания Имре, связанные с годами его жизни в клане.

Тело ведьмака конвульсивно дернулось. Он выгнулся дугой и истошно закричал, когда сила, часть его самого, вырвалась наружу, чтобы обрести нового хозяина. Цецилия небрежно оттолкнула от себя Имре и холодно произнесла, пробежав взглядом по залу:

– - Вы давали мне присягу, и любой, кто попытается ее нарушить, понесет ответ.

Велев увести изменника, женщина пересекла зал, стук ее каблуков прозвучал оглушительной барабанной дробью. У самого выхода она обернулась и сухо проронила, обращаясь к сыну:

– - Живо в мой кабинет. И вы тоже, -- кинула она Этери и Даниэлю, устало подпиравшим стену.

Цецилия покинула зал, а вместе с ней ушло и напряжение, довлеющее над собравшимися. Кто-то неодобрительно качал головой, провожая взглядом магов, уводящих Имре. Остальные старались не смотреть в сторону Сенди и ежились, представляя, что любой из них может оказаться на его месте.

Ясмин протиснулась к Крису и повисла у него на шее.

– - Я переживала, -- ласково шепнула она.

Ответив на ее поцелуй, ведьмак мягко отстранил девушку и встревоженно произнес:

– - Подумать только, Имре -- перебежчик!

– - И, тем не менее, это так.
– - Лилиана подошла к друзьям и, обняв каждого, продолжила: -- Сенди конкретно облажался. Напился в "Камелоте", стал кричать на весь бар, что скоро ему крупно подфартит, а потом принялся названивать кому-то, требовал то ли новую силу, то ли денег, ссылаясь на то, что Габор обещал.

– - Я тоже это слышала, -- кивнула Ясмин, -- а кроме нас с Лили еще несколько человек.

– - Да уж, подфартило так подфартило, -- пробормотал Керестей.
– - Теперь для Имре все кончено.

– - А вот для вас веселье только начинается, -- раздался за его спиной звонкий девичий голос с ехидными нотками.

Хела подкралась к друзьям и бесцеремонно повисла на Этери и Даниэле, положив руки им на плечи. Она, как и Лили, была близкой подругой Ясмин. Все три девушки попали в клан примерно в одно и то же время и на удивление быстро подружились, хотя каждая обладала полярно противоположным характером. Крис всегда удивлялся, как им удавалось находить общий язык: мягкой и отзывчивой Лили, воспринимающей проблемы окружающих, как свои собственные; замкнутой и даже в некоторой степени апатичной Ясмин, живущей в изолированной от всех вселенной, и, наконец, вздорной и самовлюбленной Хелене, стремящейся заставить всех плясать под свою дудку.