Шрифт:
В шлюпку спустили на руках тяжело раненных Виктора Девочкина, Николая Кочевенко и Константина Семенова. Старшину рулевых Алексея Караваева не донесли до шлюпки: он умер на руках у Петруши.
– Отбили гадов?
– спросил он у санинструктора, когда тот, как ребенка, нес его, прижимая к груди, по палубе. Последними словами старшины были:
– Покурить бы, братцы...
Петруша поднес к его губам зажженную папиросу. Караваев вдохнул в себя глоток табачного дыма, и папироса выпала из его сухих, запекшихся губ.
Михаил Алешин где-то разыскал спасательный круг и, надев его на тяжело раненного командира отделения сигнальщиков Ивана Бардана, помог тому спуститься за борт. Шлюпка в это время находилась в нескольких метрах от борта «Тумана». Алешин прыгнул в воду и, поддерживая старшину, вместе с ним добрался до шлюпки.
– Зачем?.. Не надо...
– стонал раненый Бардан. Но Алешин не слушал его.
«Туман» все больше погружался в воду. По палубе нельзя уже было ходить: так велик крен. Планширь правого борта скрылся под водой. Команда покинула корабль.
На борту оставался только лейтенант Рыбаков. Тяжело раненные моряки находились в шлюпке. Здоровые и легкораненые держались на воде. Они все дальше и дальше уплывали от гибнущего корабля, чтобы не попасть в воронку водоворота.
Рыбаков покинул корабль последним. Встав лицом к флагу, он приложил руку к фуражке и тихо сказал:
– Прощай, «Туман»... Прощай, родной...
Резко задрав нос, корабль медленно описывал полукруг. Моряки, находившиеся в шлюпке, и те, что плыли рядом с ней, видели свой родной «Туман» в последний раз. На корабельной скуле, поднявшейся высоко над водой, отчетливо белела цифра 12. Свежий ветер развевал флаг «Тумана».
И каждый про себя думал:
«Прощай, «Туман»! Прощайте командир, комиссар, боевые друзья!..»
Раненые Георгий Михеев и Яков Колывайко не успели далеко отплыть от борта. В последние минуты, когда корабль начал скрываться под водой, их закружило в водовороте и потянуло на дно. Лейтенант Рыбаков и Тимофей Мироненко поспешили на помощь товарищам. Подплыв вплотную, они помогли им продержаться на воде до подхода шлюпки.
Шестерка с тяжелоранеными медленно продвигалась к берегу. На веслах бессменно работали Быльченко и Анисимов. Вдвоем им было очень тяжело толкать вперед перегруженную шлюпку. А вода уже подходила под самые банки, ее не успевали вычерпывать касками.
Но особенно трудно было тем, кто находился в холодной воде. На Севере даже в самое жаркое лето поверхность моря не успевает нагреться, и вода здесь круглый год почти одинаково ледяная. Ноги и руки сводит судорога. Долго продержаться на плаву невозможно.
А берег не близко. В голубоватой утренней дымке он кажется очень далеким.
В небе послышался нарастающий гул низко летящих самолетов: это шли наши бомбардировщики. Они держали курс на вражеские корабли, черные, еле видимые силуэты которых маячили уже у самой кромки горизонта.
Вскоре к шлюпке подошли два «морских охотника». Они приняли тумановцев к себе на борт.
У входа в Кольский залив им встретился сторожевой корабль «Заря», входивший в тот же дивизион, что и «Туман».
– В дозор... Вместо нас, - сказал Рыбаков, и все находившиеся на верхней палубе «морского охотника» приветливо замахали руками и бескозырками, желая товарищам по службе счастливого плавания.
На смену погибшему заступал новый корабль-часовой.
Командование предоставило тумановцам отдых. Но разве могли они спокойно отдыхать в такие трудные для Родины дни. Им ли, познавшим суровую правду боя, видевшим, как умирают товарищи, лютой ненавистью ненавидевшим врага, сидеть сейчас сложа руки! Нет, тумановцы хотели другого. У них было одно желание - отомстить фашистам за погибших друзей, за родной корабль, за поруганную землю любимой Отчизны, за кровь и муки советских людей.
«Клянемся, пока есть у нас силы и течет в наших жилах кровь, бить ненавистного врага до полного его уничтожения...» - писали после боя оставшиеся в живых тумановцы, отвечая на письмо рабочих Мурманской судоверфи.
И они сдержали свою клятву.
ПРОЙДЕМ ДОРОГАМИ ГЕРОЕВ
...Дороги войны! Для каждого вы были разными. Но все вы были одинаково трудными независимо от того, где проходили - морем ли, сушей, или воздухом. Кто прошел вас - никогда об этом не забудет.