Роман повернулся к ошалевшему депутату и заявил:

— Теперь твоя очередь, слуга народа.

Говорков попятился.

На помощь ему бежал телохранитель. Он не представлял, кто перед ним, иначе не решился бы на столь опрометчивый шаг. Боец элитного отряда спецназа поймал его на противоходе и врезал ребром ладони по переносице. Второй защитник депутата вскинул ноги и грохнулся на землю. Николаев лишил его сознания таким же ударом в горло.

— Ну вот, примерно так, — спокойно сказал он. — А теперь, господин Говорков, не обессудьте. Пришел и ваш черед.

— Стой-стой, ты чего?

Николаев выхватил из-за спины пистолет и приставил ствол ко лбу депутата, подмочившего штаны.

— На колени, тварь!

Говоров рухнул на землю и заверещал:

— Ты это, не надо. Виноват, не знал. — Он закашлялся.

— Запомни, червь ты навозный! — продолжил Роман. — Екатерина больше не работает в твоем магазине. Завтра с кем-нибудь передашь ей расчет. Полный, с учетом отпускных и сверхурочных. И больше на селе не показывайся! Завалю. Ты понял меня?

— Понял.

— Натравишь ментов — себе хуже сделаешь. Пристрелю, но уже в райцентре. Это понял?

— Понял.

— Сейчас пойдешь со мной, возьмешь ведро, наберешь воды в колодце, приведешь своих дегенератов в чувство. Ведро оставишь на крыльце. Через десять минут чтобы вашего духа в селе не было. Ясно?

— Да.

— Вставай, за мной!

Николаев зашел в сени. Недавно еще грозный, а сейчас жалкий мужичонка послушно брел следом.

Роман указал на ведро и скомандовал:

— Забирай! Колодец сам найдешь. И ведро не забудь вернуть. Запомни, у тебя ровно десять минут. Время пошло!

Говорков схватил ведро и метнулся к колодцу. Николаев вошел в комнату. При его появлении от окна отпрянули Петрович, Марина Викторовна и Екатерина. Они выключили свет, наблюдали за происходящим на улице и находились в состоянии ступора.

Роман включил свет и осведомился:

— Подглядывали? Нехорошо.

— Ну ты и дал, Рома! — проговорил Петрович. — Этаких бугаев в пару секунд мордой в грязь вкопал.

— Ерунда, Петрович. Я и не с такими дело имел. Это шелупонь, хоть и накачанная. Мне встречался противник куда более серьезный и профессионально подготовленный.

— Рома, а они не вернутся? — тихо подала голос Екатерина.

— В смысле?

— В дом не вломятся?

— Нет, успокойся. Чего побледнела? Испугалась?

— Испугаешься тут.

На крыльце звякнуло ведро. Вскоре внедорожник сдал назад, выбрался на колею и поехал в сторону загородного шоссе.

— Ну вот, — сказал Николаев. — Был Арсений, и нет больше. Завтра, Катя, его люди тебе расчет привезут. Не бойся, Говорков ничего не сделает. Он даже уволить тебя не посмеет, потому как ты уже и сама от него ушла.

Марина Викторовна покачала головой:

— Плохо, Рома, ты этого упыря знаешь. Он сволочь мстительная. Боюсь, завтра не люди депутата с расчетом приедут, а наряд милиции.

— Полиции, — поправил ее Петрович.

— Какая разница? Была милиция, стала полиция. Вывеска изменилась, а люди все те же. Хоть и говорили о переаттестации этих полицейских, а выгнали только одного участкового. Единственного нормального лейтенанта.

— Тебе-то откуда знать, кого уволили, кого оставили? — Петрович с недоумением посмотрел на жену. — Или сарафанное радио сообщило?

— Знаю, и все!

Николаев указал на стол:

— Ну что, гости дорогие, выпьем еще по последней, закусим да провожу вас?

— Мы с Катькой уберемся, потом проводишь и отдыхай. Намаялся за день.

— Ничего, нормально.

Все сели за стол, выпили, закусили. Марина Викторовна и Екатерина занялись наведением порядка, Николаев с соседом вышли на крыльцо.

— Темно-то как. На небе ни единой звезды, одни облака черные, — поежившись, проговорил Петрович.

— А почему на столбы лампы не навесят? Раньше, помню, на улице всегда светло было. Пацаны даже били фонари, чтобы те не мешали девок тискать.

— То раньше было, а сейчас только три горят. У сельской администрации, у магазина Арсения да еще возле коттеджа какого-то областного чинуши. Недавно на окраине дом поднял. В три этажа.

— Вообще-то в селе таких домов мало. Хотя место вроде хорошее.

— А дороги? Только летом, в сухую погоду, да зимой, когда грейдер из района пробьет проход, ездить и можно. Про ненастье, распутье не говорю. По селу только на тракторе и кататься. Ты на своей иномарке сейчас завязнешь. Хорошо, что по нашей улице машины почти не ходят. Гляди, какие комья наворотил гроб на колесах этого Арсения.