— Да, уже пятый час.

— Да ты что?

— Так оно и есть.

— А у нас ни в одном глазу. Наливай, Рома, черт с ней, с семейной моей бестолковой жизнью, сегодня твой день. Приезд отмечаем. Веселиться будем.

— Получится?

— А чего? Гармонь принесу, выпьем, споем. Катька придет, она певунья еще та, да и тетка Марина тоже раньше в хоре самодеятельности пела.

Николаев улыбнулся:

— Помню, как этот хор на Первомай выступал. Мы тогда классе в третьем-четвертом были.

— Вот и посидим. Рома, Петрович говорил, будто тебя по ранению уволили, да?

— Если быть точным, Коля, то по состоянию здоровья.

— Но ранен-то был?

— Был.

— И где ж тебя зацепило?

— Догадайся с трех раз.

— На Кавказе?

— Точно. Но не будем об этом. Служба в прошлом, впереди гражданка. Думал, сниму форму и заживу легко, свободно, а оказывается, на гражданке не все так просто.

— Это в армии, Рома, просто, а на гражданке не сахар. Ладно, все, хорош.

В комнату вошел Петрович и спросил:

— Наговорились? Или мне на крыльце обождать?

— Проходи. Чего в сумке-то?

— Марина Викторовна просила передать тебе, Рома, свежие пирожки. Они с Катькой придут, как та вернется с работы. Значит, где-то через час.

— У вас магазин до пяти работает?

— Да в нем и в четыре делать нечего, но Арсений заставляет пахать до семи вечера. А Катька решила сегодня короткий день сделать. Уж очень ей, видно, не терпится посмотреть на тебя, Рома.

— Я тоже хочу встретиться. Помню, классе в девятом я ухаживать за ней пытался, да только не смотрела на меня Катя.

— Дура была, малолетка. Встретитесь, если этот крысеныш Арсений не заявится. А он может приехать.

— Как приедет, так и уедет, — проговорил Николаев.

— А вот этого не надо, Рома. С такими козлами лучше не связываться. Себе дороже выйдет. Да и Катьке тоже.

— Знаешь, Петрович, плевать я хотел на твоего Арсения.

— Какой он мой? Я таких моих в гробу видел. Давай-ка еще по сто граммов, а то бабы могут заявиться не через час, а через десять минут. С ними так просто не выпьешь.

— Что-то хреновая у тебя сегодня самогонка, Петрович, — заявил Гусев. — Я уже больше пол-литра в себя влил, а не берет.

— Это у тебя, Коля, состояние такое, что первач не забирает. Но только поначалу. Потом так вдарит, что пополам переломишься. Ты уж поаккуратней.

Петрович налил всем по сто граммов. Мужчины выпили, успели перекурить. Ровно в пять часов в дом вошли Марина Викторовна, жена Петровича, и Екатерина, их дочь.

— Ну, здравствуй, Роман! — Марина Викторовна обняла Николаева.

— Здравствуйте, тетя Марина! Рад вас видеть.

— Красавец, ничего не скажешь, — кокетливо улыбаясь, проговорила Екатерина. — Сразу видно, человек военный, стройный, подтянутый, не пропитой, как некоторые.

— Это ты меня, что ли, имеешь в виду? — спросил Гусев.

— Что ты, Никола! Присутствующих это не касается.

Роман ответил на комплимент:

— Да и ты, Катя, красавица, впрочем, как и всегда.

— Я привлекательна, да, Рома?

— Конечно.

— Ну, началось. Самая очаровательная и привлекательная. Как в фильме, в натуре, или в басне. Кукушка хвалит петуха! — Гусев усмехнулся.

— Не влезай, — осадила его Екатерина.

Она действительно выглядела прекрасно. Полнота не портила ее фигуру. Ни морщинки на в меру подкрашенном лице, аккуратная прическа, притягательные завитушки светлых волос на висках, обтягивающее, но не откровенное платье, ухоженные руки, пальцы без накладных ногтей, но красивые.

— Хороша, слов нет.

— Вот, Гусь! — Екатерина повернулась к Николаю. — Учись, как надо с женщинами обращаться, а то наши мужики, как зайдут в магазин, только и могут: «Катька, водки дай!»

— Проходите, гости дорогие, — предложил Николаев.

— Сразу видно, что сидели одни мужики, — заявила Марина Викторовна и сказала дочери: — Давай-ка, Катя, приведем стол в порядок. Пепельницу в ведро и во двор. Задымили весь дом! Бутылку пустую туда же. Самогон убирай, я закуску сменю.

— Началось, — проговорил Петрович. — Если хочешь испортить вечер, позови баб.

— А ты не ворчи, старый, — отрезала Марина Викторовна. — Лучше дров еще принеси, прохладно.

Через полчаса женщины навели порядок. Стол был накрыт заново. Марина Викторовна разложила по тарелкам еще горячее картофельное пюре с котлетами, убрала консервы, аккуратно нарезала колбасу. Катя сделала бутерброды. На столе появилась бутылка водки и шампанское. Остался там и недопитый самогон.