Ощущение было так необычно, и так осязаемо…

Возможно, именно оно подтолкнуло ее снова прикоснуться к его руке. И она тихонько позвала: «Арис»…

Он мгновенно открыл глаза, потому что ждал и боялся момента ее пробуждения, конечно же, так до конца не расставшись еще со своими ночными сомнениями. В его глазах читался немой вопрос.

— Арис, — повторила Лариса снова, поглаживая его руку и смущенно отводя при этом глаза, — скажи, что это было?

И он, ободренный уже этим (тройным!) поглаживанием его руки, услышав, с какой нежностью она вдруг сымпровизировала его имя, тихо произнес:

— Это была наша первая ночь… Ну, я подумал, что, даже если мне в жены досталась соня, не стоит отменять такое важное событие? — попытался пошутить он. И тут же спросил с опаской, — я что-то сделал не так?

И женщина поняла, что ей нужно его немедленно успокоить, поддержать, тем более, что ее вчерашнее поведение невесты было, мягко говоря…

— У тебя такое красивое тело эллина-воина, — сказала она, продолжая водить указательным пальцем по руке Аристарха, — ты такой сильный. И я очень сожалею теперь, может, я проспала самое интересное, Арис?

Мужчина ринулся к ней, осыпая ее лицо и шею поцелуями.

— Пожалуйста, зови меня так всегда…

— Хорошо, — сказала Лариса, думая о том, что надо его еще как-то подбодрить и успокоить.

— Ты такой нежный… А что ты иногда говорил по-польски, или мне показалось?

— А-а-а… Ты дала понять, что решила перенести нашу первую ночь завтра на утро… И я тихонько шепнул тогда: «И завтра утром тоже». А потом повторял это не раз ночью, когда тебя целовал…

— Ах, вот оно что, — улыбнулась вчерашняя невеста. — А поляки, значит, все такие хитрые, тихой сапой…

— За всех не скажу, но встречаются среди них хитрецы и сексапилы…

— Вроде тебя. Я уже это поняла, — улыбнулась Лариса. — Значит, пока я спала, взял силком…

— Взял силком, а стал милком, — слышала пословицу?

— Слышала-слышала…

— И неужели «силком»? Я не помню, чтобы ты меня отталкивала… И даже обнимала своими маленькими ручками, — Аристарх шепнул Ларисе что-то на ухо.

— После какого раунда? — она округлила глаза.

— Ну, пусть не после третьего, а после четвертого, но ведь обнимала, я точно помню… Это было уже под утро…

— А я такого не помню, — сказала Лариса, отводя глаза, — я спала.

— Значит, во сне и обнимала. Я тебя не обманываю. Ну, и соня мне досталась в жены! А я всю ночь на кухню бегал, — признался мужчина виновато, — есть так хотелось, ополовинил припасы…

— А я просыпаюсь и думаю, что ж это в комнате так светло. А это лицо твое так сияет, так сияет…

— Как начищенная медная пуговица? — подсказал мужчина.

— Как новый медный таз, — усмехнулась она.

— Значит, есть от чего сиять. Я так счастлив, что ты досталась именно мне. Что ты — моя жена. Жена, жена, — повторил он это слово, и было видно, что ему нравится слышать его звучание. — Он усмехнулся, — и медный тазик — в хозяйстве вещь тоже нужная…

Он поцеловал ее руку выше локтя.

— А ты тоже вся светишься. Правда, правда, у тебя сейчас всё на лице написано.

Лариса прикрыла глаза, ощущая прилив нежности и пребывая внутри пространства, крепко держащего ее с Аристархом обруча. Причем, обруч этот сдавливал всё теснее, и ей от этого становилось трудно дышать. И женщина понимала, что она уже ничего не понимает, сравнивая свои вчерашние ощущения с сегодняшними.

«Пожалуй, самое время перейти к медовой тематике, — мелькнула мысль у Аристарха. — Ты ей просто не давай опомниться».

Зная семейные предания о том, что у его бабушки Гражины с дедом, и у матери с отцом были свои истории, связанные с медом, он вдруг, как продолжатель династии Рачинских осознал, что и ему нужно будет сочинить сейчас свою. Весьма правдоподобную и приближенную к реалиям сегодняшнего времени.

Аристарх протянул руку под кровать, и, как фокусник, извлек оттуда фигурную баночку со сладким и ароматным содержимым, из которого торчала чайная ложка.

— Откуда это? — удивилась Лариса.

Аристарх сел на тахте перед женой и сознательно выдержал интригующую ее паузу.

— Мужчины из рода Рачинских утром, после первой брачной ночи, всегда кормили своих любимых жен медом, чтобы… чтобы они оставались для них всегда такими же сладкими и желанными, как в первую ночь…

(«Хорошо придумал, Аристарх. Молодец!»)

— Как интересно и трогательно, — вздохнула Лариса.

— Так что открывай ротик, моя женушка, — и он зачерпнул маленькой ложечкой пахучий пчелиный продукт.

— А ты?

— И я обязательно, — только попробую этот нектар иначе, — и он поцеловал ее в губы, перепачканные медом, — так вкуснее.