(„Ну, ты и наглец!“)

— Может быть, это ты хочешь меда? — любезно спросил Аристарх.

— Тоже пока нет. Я хочу, — и Лариса, вздохнув, положила голову ему на плечо. Я хочу…

А потом наклонилась к уху и произнесла, как некий пароль: „и завтра утром тоже“, только сейчас…»

(«Сказала! Сама! Неужели!»)

Он весь содрогнулся от услышанных слов, склоняясь над ее лицом.

— Арис, ты такой сильный и красивый, — Лариса тихонько вздохнула.

— Как воин Эллады?

— Да. И еще — такой нежный и деликатный… И я так хочу опять слышать слова, которые ты мне говорил ночью…

— Так ты же спала?

— Да, правда, спала, но что-то же я слышала…

Молодой супруг был на вершине блаженства. О ласке просила его любимая жена.

— Арис, Арис… Обними меня крепче, пожалуйста… Еще крепче…

— Ты — мое сокровище. Ты — моя королева. Желанная, медовая…

— Арис, ты…

Он закрыл ее рот своими поцелуями. Она задыхалась.

— Я твой муж?

— Да, Арис, мой…

— Да, Арис, муж…

— Скажи, что ты — моя жена…

— Да, Арис, — она задыхалась, — я…

— Арис, твоя…

— Арис, жена…

— Тебе нравится быть моей женой?

— Очень. Мне так хорошо, Арис, так хорошо… Ой, я пропала, ой…

Аристарх проснулся первым. Сколько он спал? Часа два? Впрочем, счастливые часов не наблюдают. Было сейчас три часа пополудни или семь вечера — значения не имело. Лариса спала, прижавшись к его плечу.

«Невероятно, — подумал он, вспоминая свои недавние страхи. — Значит, он всё сделал правильно? Но каких мучений ему это стоило вчера… Если честно, он еще до свадьбы с замиранием сердца думал, сколько времени ему придется ее завоевывать — год, полгода? Да хоть сколько! Но то, что произошло пару часов назад… Возможно ли это? Возможно ли такое осязаемое счастье? Как она к нему тянулась вся, как крепко обнимала, как нежно называла Арисом. А про ванную напрочь забыла. Он думал, вот сейчас подскочит, побежит… Какое там, не хотела даже его отпускать, прижалась к нему крепко и уснула… Да, Аристарх, при такой твоей неуемности и ее пылкости (о, блаженство!) вам в форточку ветром быстро надует…»

У него затекло плечо, и он осторожно его высвободил, чтобы не потревожить сон жены. И невольно залюбовался ею: «Девочка моя, как же я тебя выстрадал!».

Лариса повернулась во сне, ощущая некое свободное пространство, и тут же автоматически подтянулась к мощному торсу, положив свою руку ему на грудь.

«Да она всё еще меня не отпускает, даже во сне», — с радостью подумал Аристарх.

И ему вспомнилось слова: «да прилепится жена к мужу своему».

Он тихо лежал, наблюдая за нею, еще где-то около получаса. Потом она заворочалась и проснулась. А он сделал вид, будто спит.

Лариса тихонько села на кровати и обхватила голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом легла на спину и стала загибать пальцы на руках.

Аристарх не выдержал.

— И что ты там высчитываешь своими красивыми тоненькими пальчиками, если это не секрет?

— Так ты не спишь? — и Лариса повернулась к нему вполоборота.

Она была смущена.

— Арис, мне кажется, нам нужно быть немного осторожнее…

Как же ему было приятно слышать это слово: «нам»!

— Девочка моя, я никогда не был раньше женат и не знаю, как устраиваются другие молодожены, — искренне сказал мужчина, — но я полагаю, что было бы не совсем правильно в спальне для новобрачных в первую ночь устраивать филиал аптеки… Извини, может, я не прав?

— Я думаю, что ты как раз прав, — сказала Лариса, едва улыбнувшись и отводя глаза. — Но ты же знаешь, нам такая поездка предстоит…

— Ну, и что? Нас же двое. Ты теперь за Мужем, привыкай. Ну, случится — и хорошо. Тем более, что…

Мужчина запнулся на полуслове.

— Тем более, что мне не восемнадцать лет? Ты, ведь, это хотел сказать?

— Ну, не надо, не передергивай, моя девочка, — он обнял ее. — Чего ты боишься?

— Не знаю. Возможно, во мне говорит еще психология одинокой женщины. Ведь я раньше никогда не была замужем. И привыкла рассчитывать только на себя.

— Запомни: нас теперь двое. И муж у тебя какой — богатырь. И я за все отвечаю. В том числе, и за ребенка, если случится…

— Да, конечно, случится. Ты такой горячий, Арис… А я… У меня такое чувство, что в голове не осталось ни одной извилины. Все куда-то испарились.

— Я окончательно вырубил твою «ЭВМ»? Так это ж замечательно… Расслабься и ни о чем таком не думай. И, вообще, как гласит наше семейное предание, мужья-Рачинские своих любимых жен в первый месяц всегда брюхатили.

— Пока мед ели? — спросила она с улыбкой, а у самой лишь междометие промелькнуло в голове: «ой!»

Аристарх вдруг сказал: «Что-то есть так хочется».

— А мне спать всё время хочется…

— Ну, мы хороши: вечно голодный муж-проглот и жена — соня.

— Пойдем на кухню, — предложила она.

— С радостью.

— А когда поедим, обещай, что ты меня немного поносишь на руках, — попросила она.

— А зачем откладывать? — обрадовался он, подхватывая ее на руки, — пушинка моя.

… Был еще не поздний вечер.

Ларисина голова покоилась на плече мужа. Между ними установилась некая молчаливая пауза, когда каждый, возможно, осмысливал происходящее, сосредотачиваясь на своих ощущениях.