— Какой кошмар!

— Но верьте, будет царь. Я, как истиннорусский, глубоко верю, что придет опять время, и поверженное в

грязь знамя монархизма снова взовьется над страной.

— Конечно… ваши тридцать — с вас сорок пять.

— Тогда за все, за все посчитаемся с господами крестьянами.

— Был в городе. Всюду нелепые красные тряпки, шум, грязь, болтовня. Омерзение охватывает. Откуда

же все это? И кругом жиды — везде жиды и уголовники. Рожи нахальные… а солдатня… вот кого ненавижу от

всей души. Как вспомню, так настроение портится. Лидочка, сыграй что-нибудь такое…

— Лидия Егоровна, мы просим.

— А не прекратить ли нам игру, господа? — спросил Панский.

— Конечно. Давайте помузицируем.

Полная, высокая женщина подошла в хозяину, шепнула ему что-то и, извинившись за “тет-а-тет”, вышла

в соседнюю комнату.

Послышались мелодичные звуки рояля.

— Кстати, господа, совет собачьих депутатов выдвигает требования свержения Временного

правительства и безвозмездной передачи земли скотам-крестьянам.

— Нет, не допустим. Ни за что!

— Не допустить трудно. Вся наша надежда на союзников. Англия и Франция должны нам помочь —

иначе гибель.

— Польский корпус считает своевременным самые жестокие меры.

— Да, на них нужно пойти.

— Но, господа, какой позор: армия, великая русская армия — за шпионов большевиков… и не хочет

воевать!

— Проклятая революция, она всех разложила. Не на кого опереться. Нет возможности открытой

вооруженной борьбы.

— Неужели ж все кончено?

— Ну, нет! Положение не настолько безысходно. Предстоит еще жестокая борьба. Слушайте, господа. Я

собственно вызвал вас с целью порассказать вам кое-что.

— Мы догадывались. Ждем с нетерпением, Глеб/Евсеевич.

— Чернь городов сейчас бунтует. Власть слаба, может рухнуть в любую минуту, и, вероятно, рухнет.

После того как русскому патриоту, генералу Корнилову, не удался план введения порядка в стране путем личной

диктатуры, на подавление смуты вооруженной силой рассчитывать теперь — ребячья затея.

— Но почему же? Ведь есть же верные части. Ну, например ударные батальоны.

— Нет верных частей, к сожалению. И после того как само Временное правительство грязно оскандалило

Корнилова, нет лиц авторитетных, мужественных и способных, призванных разрешать государственные

вопросы. Войско на стороне большевиков. Чернь идет за лозунгами большевиков.

— Но что же делать? Как нам бороться?

— Есть верные способы. Об этом я хочу вам сказать. Необходимо предоставить событиям развиваться.

Пусть даже большевики захватят власть. Это, конечно, ужасно. Но это восстановит страну против них, и больше

двух-трех дней они не продержатся. Ведь дело, в сущности, не в большевиках, а в массах грязного сброда

столиц. Их-то и возьмем мы под обстрел.

— Утопия это, Глеб Евсеевич.

— Каким образом можно?

— Чрезвычайно просто. Есть выработанный генеральный и гениальный, к слову, план. Наша ставка — на

голод и развал хозяйства. В первую голову на голод и разруху в столицах. Мы не дадим туда больше хлеба. Так

— шахтовладельцы не дадут угля и руд. Акционеры железных дорог и пароходных компаний остановят

транспорт. Мы изолируем их. Они будут у нас, как крысы в мышеловке. Банки не дадут денег. Чиновники

государственных учреждений или уйдут, или останутся, но в этом случае будут всячески тормозить работу. В

городах, особенно столичных, в первые же дни наступит кошмарный голод и безработица. Застынут фабрики и

заводы… И тогда его величество народ или, вернее, грязный сброд, чернь сама перевешает большевиков, всяких

жидов и социалистов и запросит пощады. Вот тогда-то рядом твердых и решительных мероприятий мы всегда

отобьем охоту у черни к бунту.

— Отлично.

— Еще бы. Эксцессы нам не страшны. Они, разумеется, возможны. Жизнь многих из нас подвергнется

смертельной опасности. Но ставка — монархия и порядок — стоит всяческих жертв.

— Великолепно… и как просто.