— Так я не поняла. Работорговцы…

— Они приплыли именно за рабами. Изначально. А янтарь оставался между братьями. Они не зарывались, утаить было несложно…

Лилю любопытство разбирало хуже чесотки — сколько ж стоит янтарь? Но приходилось молчать. А то спросишь так…

— Но пласт они еще не завалили?

— Хотели выгрести побольше. Не успели еще, госпожа графиня.

Лиля потерла нос.

— Отлично. Значит надо разрабатывать. Лэйр Ганц, посоветуйте, как это лучше организовать?

— С удовольствием ваше сиятельство. И посмотрю, и помогу советом, и задержусь у вас на какое-то время, все ж таки не разовый случай…

— Буду только рада и вашей помощи и вашему обществу, лэйр Ганц.

Ганц Тримейн улыбнулся.

Сколько он ни разговаривал с Лилиан Иртон — ни разу его не зацепила и тень высокомерия. Она просто обращалась с ним, как со старшим по возрасту, с тем, кто больше знает. И неважно что она — графиня, а он — шевалье. Часто, очень часто Ганц разговаривал с дворянами — и те были безукоризненно вежливы. А в глазах читалось 'быдло… '.

Лилиан Иртон такого не допускала даже в мыслях.

Разговаривать с ней было приятно. И Лэйр Ганц от души наслаждался пребыванием в Иртоне. Конечно, сейчас он не бросит женщину в беде. Поможет все устроить, организовать и отправится к королю…

— Кстати, ваше сиятельство, если вы пожелаете передать письма Его Величеству, вашему супругу или вашему отцу, буду рад оказать вам эту услугу, когда отправлюсь обратно в столицу. Ну и конечно, захвачу налог с разработок…

Лиля улыбнулась как можно очаровательнее. Хотя и пребывала в растерянности.

Писать королю?

Супругу?

Ладно еще отцу. Но…

А, к черту! Что мы — не медики? Тут с больными иногда так извратишься — мастером дипломатии станешь. Найдем, что написать. Просто не за минуту. Так что…

— Благодарю, лэйр Ганц. Обязательно воспользуюсь вашим любезным предложением… а что вы будете делать с работорговцами?

— А что с ними делать? Закуем в трюме — и увезу с собой. Часть повесим, но не оставлять же здесь остальных. Как я понял, у вас и так с припасами негусто…

— Голодать не должны, но и радоваться особо нечему.

— Куда вам еще этих кормить…

— Некуда, — согласилась Лиля. — Я вот попрошу Эрика сопроводить вас. Заодно пусть и прикупит кое — чего в Альтвере, и письмецо барону Авермалю передаст…

Ганц кивнул.

— Это, конечно, еще дней через десять, не раньше…

— А я никуда и не тороплюсь.

Одним словом, высокие договаривающиеся стороны расстались довольные друг другом.

И Лиля отправилась спать. Завтра опять тяжелый день.

Анелия Уэльстерская была на нервах.

С утра она уже успела надавать пощечин служанке, наорать на фрейлину Милии и с трудом сдержалась, когда Мачеха начала выговаривать ей.

Тебе-то легко говорить, корова!

А если я Ричарду не понравлюсь?!

Думаешь, меня пощадят!?

Но сказать это вслух она не могла. И ограничилась только покорно склоненной головой.

Завтра.

Он прибывает завтра.

И начнется схватка. Жестокая. Не на жизнь, а на смерть. Безжалостная.

Анелия не собиралась останавливаться ни перед чем. Она дерется за свою жизнь.

О муже она даже и не вспоминала — куда там! Какой Лонс?! О чем вы?! На карту поставлена ее жизнь!

И Анелия намеревалась бороться всеми средствами.

Пузырек с ядом лежал в дальнем углу комода….

Джайлс Леннард, дворецкий в столичном доме графа Иртон, открыл дверь.

— Письмо его сиятельству…

Джайлс кивнул, взял письмо и закрыл дверь перед курьером.

Привычно посмотрел на свиток.

Патер Симон Лейдер… Альтвер…

Странно. Какие могут быть у захолустного патера дела к графу?

Но — приказ есть приказ. Джерисон Иртон распорядился пересылать ему всю корреспонденцию, и Джайлс так и поступит.

С первой же оказией.

Ричард посмотрелся в полированную серебряную пластину.

— Красавец. Просто картинка.

— Поехидничай мне, — огрызнулся Рик на кузена.

Джес послал ему невинную улыбку.