— Мы отдерём её первыми! — предупредил я принимавшего свежеотловленных рабов ибера, и тот согласно кивнул — кое-где храбрые, но недисциплинированные горцы и ополченцы уже раскладывали пленниц прямо на улице, дабы сходу распробовать, а у нас, профессионалов, был приказ не прекращать зачистку, пока не найдём похищенных, и следовало позаботиться о том, чтобы наша доля удовольствий не оказалась слишком потасканной.

Ещё несколько обшаренных домов, ещё пара затрещин и пяток рабов, ещё две «занятых» нами для «снятия пробы» смазливых пленницы — на них не без вожделения пялились и Володя с Серёгой. Хоть они у нас и «женатики» — в том смысле, что имеют постоянных баб — но где они и где те бабы? За время похода они осатанели похлеще нашего, и несправедливо было бы обделять их, когда деревенские ополченцы — в том числе и почтенные отцы семейств — не отказывают себе в мелких радостях победителей.

Раздавшиеся ещё через пару домов вопли заставили нас поспешить. Вопили несколько опередивших нас горцев, и для этого у них были все основания — один уже катался по земле без руки, а второго как раз на наших глазах продырявили копьём.

— Прикройте! — попросил Володя нас с Васькиным.

Мы загородили их с Серёгой, выставив цетры, а они за нашими спинами убрали фалькаты в ножны, прицепили щиты к поясу и сняли со спин арбалеты. Взвели, уложили болты в желобки и сами выдвинулись вперёд. Мы за их спинами сделали то же самое.

— Кажется, это они, — проговорил Хренио.

— Мне тоже так кажется, — ответил я.

Двое, подготовка которых угадывалась в каждом движении, сдерживали натиск четверых разъярённых горцев, а ещё четверо таких же матёрых волчар волокли трёх упирающихся пленников, закутанных в дырявые плащи — женщину и двух детей-подростков, судя по угадывающимся под тряпьём фигурам. Да, это могли быть только они…

— Володя! Помогите с Серёгой союзникам! — предложил я, — А мы проредим дальних.

Болт спецназера пробил нагрудную пластину одного из «коммандос», чем тут же воспользовались горцы, добив его, а вот Серёга сплоховал, угодив в умбон щита не под тем углом. Ошарашенный наёмник, правда, едва не подставился под клинок одного из горцев, но тут же звезданул его краем щита, отпихнул ногой второго и проткнул мечом одного из добивших его товарища.

— По плану! — испанец намыливался доделать работу за Серёгой, и я напомнил ему о главной задаче. Дав нашим взвестись, мы выстрелили сами. Я вышиб мозги из «коммандос», подталкивавшего женщину и неосторожно оказавшегося сбоку от неё, а Васкес попал в бочину тому, что тащил одного из подростков. Освобождённый им, оказавшийся парнем, выхватил у раненого из-за пояса кинжал…

— Млять! Ну что ж ты делаешь, угрёбок! — простонал Володя, которому этот юный горе-герой, вообразив себя способным потягаться с профи, перекрыл сектор обстрела.

Пока спецназер выжидал, Серёга снова выстрелил в дерущегося с горцами — на сей раз удачнее, попав тому в бедро. Но и наёмник как раз в этот момент достал рубящим по шее ещё одного, оставшись снова один против двоих.

— Перезаряжайся, остолоп, и прикрывай! — прошипел я Серёге, довольному своим попаданием.

Сам я уже ловил на прицел профессионала, тащившего девчонку. Сестра парня оказалась сообразительнее и догадалась пригнуться, так что мне ничто не мешало стрелять. И даже ловко подставила ему подножку, когда мой болт по самое оперение вошёл в его грудную клетку…

Тем временем дождался благоприятного момента и Володя. Даже раненый «коммандос» легко обезоружил мальчишку, но вот удар в солнечное сплетение был лишним. Пацан согнулся от резкой боли и убрался из-под прицела, что и требовалось стрелку. Вряд ли наёмник успел понять, что его сгубила его же собственная ошибка.

— Каррамба! — взревел Васкес, когда из-за угла дома вынырнули ещё четверо «коммандос».

Ещё неприятнее оказалось то, что один из них был лучником. Пару мгновений они изумлённо таращились на поверженных товарищей, но даже это не помешало одному из них отбить фалькатой болт испанца — на голых рефлексах. А потом они опомнились. Бородатый в замызганном синем плаще что-то скомандовал, бойцы с обнажёнными клинками бросились к подросткам, а лучник свалил стрелой одного из горцев и перенёс обстрел на нас. Наш мент взводился, мы с Володей укладывали болты в желобки, Серёга уже целился…

Стрела попала ему в ложу арбалета, сбив прицел, и его болт ушёл в «молоко». Наш незадачливый стрелок не успел даже толком выматериться, когда ещё одна стрела чиркнула по шлему спецназера.

— Млять! Вот это скорость! Уважаю! — прохрипел тот, подбирая оброненный с арбалетной ложи болт.

Я придержал свой пальцем и угадал — следующая стрела предназначалась мне, и удар в нагрудник получился нехилым.

— Млять! Залпом в него!

Залп вышел жиденьким, всего из двух болтов, но этого хватило — увернувшись от одного, лучник заполучил второй в плечо. Прекрасно! Ещё боец, при его-то выучке, но уже не стрелок!

— Только бы они не додумались! — простонал испанец, — Каррамба! Додумались!

Они и в самом деле додумались, но не одни только они. Девчонка тоже сообразила, что сейчас их будут использовать в качестве заложников. Когда она успела завладеть фалькатой сваленного мной стража, я как-то не заметил, но главное, что не заметили и похитители. Воспользовалась она трофейным клинком по бабьи, хлестнув нового стража плашмя, но этим сбила его с панталыку, и он повторил ошибку одного из товарищей, отвесив девке добротную оплеуху и оставив себя без живого щита. Володя прицелился первым, и я сразу взял на прицел переднего, как раз в этот момент проткнувшего последнего горца. Мой болт вошёл ему в шею, а шмакодявку боль от оплеухи и испуг толкнули в правильном направлении — к нам, да ещё и пригнувшись. Парень тем временем, снова вооружившись чем-то смертоносным — в более умелых руках, конечно — кинулся на стража, держащего его мамашу. Лучше бы он, конечно, последовал за сестрой, но…