— Удовольствие я тебе задолжала… так решила госпожа Велия, кстати.

— Так кому ты служишь — матери или дочери?

— Какая разница? Дочь госпожи — тоже госпожа. Мать главнее, но и приказ дочери имеет силу, если не противоречит приказам матери.

— И её мать не против?

— А я её и не спрашивала. Я же сказала, что ничего против тебя не имею. Разве недостаточно приказа молодой госпожи? Зачем беспокоить старшую госпожу пустяками, если этим я не предаю её?

— Хорошо, приходи вечером. Но сейчас — уйди с глаз!

Наверное, так бы я и скоротал этот день за биением баклуш и размышлениями о своеобразии взглядов на жизнь непростых иберийских рабовладельцев. То ли дело простые — вроде меня? Но судьбе не было угодно позволить мне расслабиться.

— На стены! Все на стены!

«Все» — это, конечно, не «досточтимый» с его домочадцами. В данном случае «все» — это мы, грубые мужланы, неотёсанные варвары, бродяги-наёмники. Короче — солдатня. Не могу сказать, чтобы эта команда нравилась мне так, как команды «Отбой!» и «Разойдись!» в «непобедимой и легендарной», но по крайней мере, смысла в ней больше, чем просто развлекать начальство игрой в солдатики, то бишь выбивать из плаца пыль, топоча строевым шагом. Раздражает маразм, но разве ж мы против настоящего дела?

— Мятежники! Римляне! — так, а вот это уже интересно! У кого-то уже ум за разум от страха зашёл? Так кто там всё-таки на самом деле, мятежники или римляне?

Взбежав на стену, мы убедились, что с ума никто не сошёл — в наличии действительно имелись и те, и другие, и между обеими сторонами назревала нешуточная драка. Но мы-то тут при чём? Мы же, вроде, не вмешиваемся в большую политику? Или мои сведения устарели?

— У римлян не будет повода входить в город, если мы продемонстрируем способность и готовность защитить его от мятежников, — разжевал Тордул для особо тупых вроде меня, — А зачем нам римляне в городе?

Приятно всё-таки, когда начальство не держит тебя за дурака, не включает перед тобой клоуна, а объясняет чётко и недвусмысленно, что ему от тебя нужно. Надо продемонстрировать — продемонстрируем в лучшем виде!

— Барра! — рычали легионеры, надвигаясь сплошной стеной на восставших турдетан Кулхаса.

— Смерть римлянам! — ещё громче, хотя и не так слаженно ревели те, набегая грозной толпой.

— Кордуба! — орали мы со стены, воинственно потрясая оружием.

— Трруууууу! — трубили показавшиеся в интервалах между римскими отрядами слоны.

— Что ж они делают, олухи! Они же перебьют друг друга! — прихренел Серёга, которому больше пришёлся бы по душе аттракцион исторических реконструкторов, где сошлись, полязгали железом, помахались, потешили силушку молодецкую, да и разошлись — усталые, но довольные. Не могу сказать, чтоб наше мнение сильно отличалось от серёгиного, но кого тут интересовало наше мнение? Тех олухов внизу — уж точно нет. Кулхас воюет за свои города и власть, римский сенат — за доходы от богатой провинции, но воюют-то они не сами, а руками вот этих вот «малых сих». Одних настропалили вожди и старейшины, других попросту послали, куда велено, хотя и тоже не без урря-патриотического мозгоимения, и сейчас эти «вышедшие родом из народа» на полном серьёзе почнут крошить друг друга в мелкий салат…

Масштаб мясорубки впечатлял — это были уже не те мелкие стычки, в каких мы и сами уже успели отметиться. Тут всё серьёзно, по взрослому.

У римлян, как и всегда, в первой линии мальчишки-гастаты, которым и предстояло первыми расплатиться кровью за игры взрослых дядек, но и Кулхас — стреляный воробей — бросил на этих мальчишек не отборное воинство, а неумелых, но многочисленных и сердитых пейзан. Это же всё равно, что наши срочники в Чечне! Ну как пацанам выстоять против матёрых мужиков! Столкнулись! Как и следовало ожидать, пацаны-желторотики держали строй недолго. Напрасно орали на них и нещадно хлестали по спинам витисами псы-центурионы. Вот в одном месте проломлен строй, вот в другом. Наконец, всё смешалось, и в беспорядочной свалке более привычные к ней турдетаны начали одолевать.

По сигналам римских горнистов в эту мясорубку врезались отряды принципов — второй линии. Эти поопытнее, поувереннее в себе, сами с усами — чаша весов качнулась в сторону гордых квиритов. Ну не может же толпа ополченцев совладать с железным строем настоящих легионеров! Но и Кулхас ввёл в бой профессионалов.

Эти матёрые головорезы выправили положение, и за их спинами побитые пейзане отдышались, взбодрились, увидели спешащие на помощь новые подкрепления и рванулись по новой сами, усиливая напор своих вояк. И снова римляне начали откатываться назад, хотя и в большем порядке.

— Млять, щас триарии ударят! — со знанием дела предсказал Володя, да только хрен он угадал! Триариев римский командующий решил поберечь, и вместо них в интервалы между манипулами принципов двинулись слоны.

К таким переделкам простые турдетанские ополченцы, конечно, не были готовы, и многие побежали. Напор турдетан резко ослаб, и римляне снова начали теснить противника, а слоны вырвались вперёд, сея смерть и опустошение. Но среди профессионалов Кулхаса нашлись и ветераны, сражавшиеся ещё со Сципионом против Баркидов. А кое-кто, сильно подозреваю, что и не только со Сципионом против Баркидов, но и наоборот — с Баркидами против Сципиона — тоже поучаствовать успел. В общем, с боевыми слонами некоторым из мятежных испанских вояк дело иметь уже доводилось, что они вскоре и продемонстрировали нагляднейшим образом.