— Всё может быть. Может, и придётся.

— Есть хорошие семьи и попроще Тарквиниев, Максим. И в некоторых из них тоже подрастают невесты на выданье…

А потом и Юлька еще до кучи. Мы как раз отмечали готовность Нирула к экзамену на мастера. Хорошо посидели, отметили. Но отмечает-то каждый по своему. Серёга вон — ну, надегустировался от души, а она у него широкая, и транспортировать его в итоге пришлось всей компанией. Дотранспортировали, уложили, дальше Юлька и сама с ним разберётся. Поболтали, прогулялись до ветра, пора бы и самим на боковую. Сижу на бревне, курю на ночь — Юлька подходит, подсаживается рядом:

— Нажрался мой — спасу нет! Храпит, перегаром несёт — пьяная скотина!

— Ну так следила бы, чтоб не нажирался.

— Уследишь тут! Вот почему за тобой следить не надо?

— Юля, ну ведь у каждого своя порода.

— Вот именно — порода. Я бы предпочла породу получше, — и придвигается поближе, до касания выпуклостями. Но я-то ведь от Астурды своё намедни получил и с ума сходить как-то не собирался.

— Тебе самому не надоело по шлюхам бегать? — ну вот, и эта туда же! Сговорились все, что ли, гы-гы!

— Ну, вообще-то я по ним не бегаю, а хожу нормальным шагом.

— Ага, «медленно и методично», знаю этот анекдот! А как насчёт «остепениться»?

— Прямо тут?

— А почему бы и нет? В тот раз — согласна, не время было. Четыре мужика с голыми руками против всего мира — нельзя вам было ещё и меж собой вздорить. Но теперь-то уже не так, теперь есть и местная опора — у тебя это хорошо получается.

— И поэтому надо обязательно перелаяться меж собой?

— Не утрируй. С Васькиным ты из-за меня не поссоришься, с Володей тоже. Много ли толку от моего неудачника, чтобы носиться с ним, как с писаной торбой?

— Так уж прямо и неудачник? А кто мне бериллы распознал?

— Только не говори, что не обойдёшься без него и впредь! Я видела, как ты отбирал для себя образцы! Зачем они тебе, когда есть геолог, а? — и ещё плотнее прижимается. Увы, косвенными отмазками и от этой тоже не отделаться…

— Юля, если ты задашься целью — дважды ты меня уже раздраконивала, раздраконишь и в третий раз. Это ты умеешь. Но моих основных планов это не изменит.

— Тебе было плохо со мной? Мне что-то этого не показалось! Чем я хуже твоей малолетней дикарки? Тем, что не разодета в шелка и пурпур, не увешана золотом и серебром, не умащена благовониями, а рабыни-служанки не сдувают с меня пылинки?

— Ну, в походе и Велия не была расфуфырена. И как-то, знаешь ли, не сильно проигрывала от этого.

— Местная — ко всему привычна, всё умеет — это тебя в ней привлекает?

— Не только. Но не заставляй меня каламбурить.

— Это как? А, поняла — местная знает своё место! Да, для тебя — не пустяк! Сволочь ты, Макс! Только о себе и думаешь! Сволочь и эгоист!

— А ты, значит, думаешь не о себе?

— Ладно, допустим. Но ты ведь не из тех, кто живёт, чтобы работать, работать и работать. Как насчёт досуга? Что у тебя с ней общего? Она же ни одной книги не читала, ни одного фильма не смотрела, ни разу за компом не сидела и в интернете не шарилась. А наши бабьи «тряпки и побрякушки» тебе неинтересны. О чём ты с ней говорить-то будешь на досуге? Ведь дикарка же! Обезьяна обезьяной!

— Юля, подскажи мне адресок ближайшей общественной библиотеки, ближайшего компьютерного магазина и ближайшего интернет-провайдера. А заодно и ближайшего местного Чубайса.

— Хочешь сказать — прошлого не вернуть? Но у нас есть воспоминания обо всём этом!

— Месяц, год, два, три — сколько можно жить ими? А новости твои все будут только о тех же тряпках и побрякушках.

— Дались они тебе! Я, между прочим, ещё и историю хорошо знаю!

— Лучше местных? Точнее, подробнее? Ориентируешься в постоянно меняющихся раскладах?

— Говорю же, сволочь ты, Макс! Не только в этом — вообще!

— И из чего на сей раз состоит твоё «вообще»?

— Да какая разница? Вот ты куришь, например. А мы с Наташкой, между прочим, уже целую вечность не курили!

— Ну на, покури — говна не жалко.

— Вот именно — говна! Сам кури свой горлодёр! Тебе по хрену, ты любишь крепкое курево, а о нас с Наташкой ты подумал?

— И как прикажешь о вас думать?

— Ну, вату из одуванчиков ты ведь изобрёл? Кстати, не очень-то она тебе пригодилась. Мог бы и нормальные сигареты с фильтром изобрести!

— Адресок ближайшей бумажной фабрики не подскажешь?

— Мог бы и бумагу изобрести! И не только, кстати, для сигарет!

— Жюль Верн я тебе, что ли? Все сухой травой подтираются и не ноют, а ты у нас, значит, графских кровей?

— Сволочь ты, Макс! Ну тебя на фиг, затрахал! — и ушла, яростно виляя нижними выпуклостями и пытаясь трясти верхними. Спасибо хоть — не на мостовой и не на шпильках, иначе — уверен, что перебудила бы всех цоканьем металлических набоек, гы-гы! Нет, насколько ж всё-таки культурнее ведёт себя Велия! Обезьяна обезьяной? На себя бы поглядела, макака красножопая!