— Пока существуют правительства, ваше величество, до тех пор будут существовать и антиправительственные партии. Этим я лишь хочу отметить злую закономерность сего прискорбного явления.

Одутловатая физиономия министра казалась намазанной салом; сало поблескивало между реденькими волосинками на верхней губе и между еще более редкими на подбородке. Держался он независимо, не раболепствуя, даже с некоторым превосходством, потому что слыл в сферах незаменимым знатоком по части наивыгоднейшего в каждом отдельном случае толкования законов империи.

— Скажите, как называлась эта партия? В докладе я что-то не уловил, он так бездарно составлен!

— И не могли, ваше величество. Только последние аресты выяснили все. Они называют себя «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса».

— Ах, вот как! Очень любопытно! Вы слышите, Аликс? За освобождение рабочего класса?.. Гм…

Аликс не подняла глаз от книги.

— Ну и что же? Все они, конечно, с револьверами, анархисты, конечно, а?

— Нет, ваше величество, они называют себя, как вы, вероятно, уже читали в докладе, социал-демократами.

Аликс встрепенулась при этих словах.

— Социал-демократы? — с изменившимся лицом переспросила она. — Как? И здесь есть социал-демократы? — Было ясно, что ей стало страшно.

— Так точно, — делая поклон в сторону Аликс, ответил министр. — Завелись и у нас. Германский продукт, — с откровенной ненавистью прибавил он.

Министр не любил императрицу и называл ее в семейном кругу гессенской выскочкой, гордячкой и фурией.

— Как же так? — с волнением переспросила Аликс. — Князь Бисмарк называл их самыми опасными людьми! Он предостерегал от них германского императора! Оказывается, они и здесь есть? — Она недоуменно смотрела на мужа.

— Но они же не бомбисты, ваше величество, — успокоил Николай жену. — Так кто же они? — снова обратился он к министру. — Чего им нужно?

— Пожалуй, они пострашнее бомбистов, ваше величество. Они сторонники преобразования общества на основе социалистических отношений, посредством революции, — холодно излагал министр суть дела. — Они проповедуют, что управлять государством должны те, кто трудится.

— А я? — рассердился Николай. — Разве я не тружусь?

— Они за счастье, гм, всех трудящихся людей, — торопясь все высказать, ответил министр. — Рабочих и мужиков.

Николай пожал плечами.

— Ну, хорошо. А что же они делают? — спросил он, пройдясь из угла в угол.

— Они, ваше величество, беседуют с рабочими и мужиками.

— О чем же?

— О всеобщем счастье в духе социализма…

— Ну и что же еще.? Вы как-то неясно говорите!

— …восстают против притеснений, чинимых хозяевами, и пропагандируют переход власти в руки рабочих.

— Ах, даже так! А царствующий дом?

— Они отрицают царствующие дома, ваше величество.

— Они, что же, убить нас хотят, как моего великого деда? Или как?

— Об этом у них ничего не написано. Вообще они отрицают террор против отдельных личностей. Но они также отрицают и самодержавие.

— И чтобы властвовали мужики и рабочие? — Николай глуховато рассмеялся. — Но что же они в том понимают? Вот у меня был сегодня один мужик. Сер, туп, говорил бог знает что! Рабочие и мужики… Эти социалисты Они их подстрекают на бунт, что ли? Говорите же!

— Да, ваше величество, они подстрекают их на бунт, — сдерживая раздражение, ответил министр.

— И много их у нас… этих… подстрекателей?

— Я думаю, во всей России человек… пятьсот, пожалуй.

Николай весело смеялся, а министр стоял, наклонив голову, чтобы не выдать обуревавших его чувств: при всей преданности идее самодержавия господин министр юстиции полагал, что этот самодержец совершенно непригоден к царствованию в такое смутное время.

Вволю посмеявшись, Николай сказал:

— И эти пятьсот человек выступают против всего государства? Против меня? Против всей армии, против полиции? Но кто же они такие, эти самонадеянные люди?

— Рабочие, ваше величество, из мужиков есть, ну, интеллигенты, конечно… И студенты. Этим тут раздолье…

— Ах, опять студенты? Они тоже против царствующего дома, эти молокососы?

— Да, ваше величество.

— И что же? Что они уже сделали? В чем состоит их деятельность?

— Означенный «Союз борьбы», ваше величество, по сей день выпустил несколько десятков прокламаций.