— Никак нет, ваше величество!

— Молчать! — грубо сказал Николай. — Негодяй! Разберусь и повешу, так и знай, — и подозвал экипаж.

Мрачная Аликс сказала ему по дороге:

— Ники, ты должен сдержать свое слово, слово царя. Ты должен кого-нибудь повесить за Ходынку, или весь мир сочтет тебя ничтожеством.

— И повешу! — Николай дрожал от злости. — Канальи!..

Он решил сам расследовать обстоятельства катастрофы, а потом повесить виновников несчастья, которые омрачили его праздник, его торжество, запятнали величие и славу единодержавия.

— Да, да, я сам осмотрю поле, проверю, правда ли, что не были засыпаны канавы и колодцы, правда ли, что не оказалось воды на всем поле, что не было достаточного количества войск, чтобы восстановить порядок…

Николай в самом деле был убежден, что установит истину, найдет виновных и накажет их, кем бы они ни оказались. В эту минуту он совершал ошибку, которую совершали все правители до него: он воображал, будто одного его слова достаточно для того, чтобы установить истину, и одного движения руки довольно, чтобы наказать делающих зло. Он полагал себя могущим все сделать, все решить и изменить течение жизни.

Он с великим страхом вспомнил, что сегодня, после народного гулянья, он дает обед волостным старшинам, то есть посланцам тех людей, которых везли среди белого дня на дрогах, навалив одного на другого, как дрова.

Было приказано выдать каждой пострадавшей семье по тысяче рублей. Но разве откупиться рублями от всесветного позора, от глумления врагов, от издевок либералов, от угроз бомбистов? Повесить виновных! И объявить, что повешены они за зло, причиненное империи и коронованному императору. Мерзавцы, они узнают, сколь страшен его гнев!

Приехав на Ходынку, Николай захотел осмотреть поле.

Но тут вмешался департамент полиции.

— Ваше величество, — доложили ему, — ходить по полю нельзя даже при сильной охране. Среди толпы появились агитаторы…

— Ну и что же? — вызывающе спросил Николай директора департамента полиции. — Я пойду. Молчать!

— Могут быть последствия, ваше величество. Только через мой труп вы выйдете из павильона.

— К черту последствия! К черту вас! Вы и без того будете трупом, я вас повешу первым.

— Государь, я готов умереть хоть сейчас. Но умрете и вы, если пойдете в толпу…

— Что это значит?

— Замечены люди…

— Ну?

— С бомбами!

Николай вздрогнул.

— С бомбами?

— Так точно, ваше величество. И с револьверами.

— Но при чем здесь я?

— Они всегда и во всем обвиняют только вас… Вообще вам лучше уехать, ваше величество. И через задние ворота, во избежание…

Дядя царя, генерал-губернатор московский Сергей Александрович, громогласно заявил племяннику, что, если его величество выйдет в поле, он сию же секунду, вот тут же пустит себе пулю в лоб.

— Но я хочу проверить сам! — обуреваемый сомнениями и страхом, сказал Николай.

— Поручите сделать это надежному сановнику, — проскрипел Победоносцев.

— Кому? — не оборачиваясь, спросил Николай.

— Графу Палену, например, ваше величество, — с поклоном, обращенным к императорской спине, ответил Победоносцев.

— Отлично!

Сергей Александрович сделал пренебрежительную гримасу: кандидатура графа Палена никак не устраивала его — безусловного виновника ходынской катастрофы.

— Ваше величество… — начал было он.

Николай с досадой топнул ногой и резко сказал:

— Поручить расследование Палену!

Затем, постояв несколько минут у балюстрады павильона и выдавив на лице жалкую улыбку, уехал через задние ворота во избежание осложнений.

После обеда Николай принял великих князей — своих дядей: Владимира Александровича, командующего императорской гвардией, и Сергея — московского генерал-губернатора.

Они пришли с протестом: как можно поручать дряхлому графу Палену расследование причин катастрофы?!

Известно, что граф принадлежит к окружению вдовствующей царицы и ненавидит всех великих князей скопом. Это он сказал фразу, ставшую знаменитой, что великие князья безответственные люди и поручать им государственные дела никак нельзя.

Николай знал эту фразу.

— Ну и что же? Пален прав, — проговорил он с такой резкостью, какой дяди не слышали никогда. — Вам ничего поручать нельзя, да! — выкрикнул царь. — Ты, — Николай обратил гневный взгляд на Сергея, — ты генерал-губернатор Москвы, ты отвечаешь за порядок в городе, когда я здесь. Я накажу тебя, если установлено, что ты виновен в ходынском безобразии. И вас, — нервно морщась, он осмотрел дородную фигуру Владимира Александровича. — Вы командуете гвардией! Вы виноваты в том, что не дали войск для установления порядка.