Лидеры националистов, принимавшие участие в протестом движении, также участвовали в этом мероприятии. По свидетельству очевидцев, они «на удивление единодушно и горячо выразили поддержку Рогозину: „Дмитрий Олегович, мы с вами!“, не отрекаясь при этом от своей оппозиционности. Тор, к примеру, произносил словосочетание „Дмитрий Олегович“ чаще, чем все выступавшие до него вместе взятые» [72] .

На крайне правом фланге гражданского общества шла борьба между стратегией, ориентированной на лояльность власти и попытку встраивания в нее, и противостоящей ей линией за участие в широком гражданском движении протеста. Лидеры националистов, судя по всему, колебались. Но власть (в том числе в лице Рогозина) не предложила им того, что «Левый фронт» предложил КПРФ («Того, чего хотел добиться друг моего детства Коля Остен-Бакен от подруги моего же детства, польской красавицы Инги Зайонц» — взаимности) - непосредственного политического союза. Власть лишь требовала лояльности, давая в обмен только туманные обещания сотрудничества в будущем.

Гражданские активисты, не вовлеченные в политизированные движения, тоже не теряли времени даром. В Москве шла бурная общественная жизнь, какой столица уже давно не знала.

Одной из самых массовых отраслей гражданской активности стало движение наблюдателей. Сама идея создания непартийного движения наблюдателей за выборами появилась довольно давно. Много лет существовала ассоциация «Голос», занимавшаяся мониторингом выборов. Гражданская активистка Инна Куртюкова выступила с идеей создания волонтерского движения наблюдателей в конце 2010 г. Тогда же фактически из этой инициативы родился проект «Гражданин Наблюдатель». Но до осени 2011-го волонтеров было немного. В октябре 2011 г. об инициативе Куртюковой написал в своем Живом Журнале Алексей Навальный. В результате к выборам 4 декабря «Гражданин Наблюдатель» подготовил немногим менее тысячи волонтеров. Они приняли участие в контроле за выборами на общественных началах, бесплатно. Активисты были наблюдателями от самых разных партий. Уже на первых декабрьских митингах многие из них, столкнувшись с нарушениями на своих участках, составили ядро протестующих. Но по-настоящему массовым движение наблюдателей стало в январе-феврале 2012 г. Через него прошли тысячи волонтеров. Около 10000 человек (и далеко не только в Москве) выступили наблюдателями от разных кандидатов на президентских выборах в марте 2012 г.

Аналогичную работу проводила и ассоциация «Голос». Через выстроенную «Голосом» систему семинаров и тренингов также прошли более 10 тысяч человек.

В январе-феврале «Гражданин Наблюдатель» и «Голос» организовали десятки встреч, лекций и семинаров, на которых желающим рассказывали о том, в чем заключается миссия проекта, какими правами наделены наблюдатели по российским законам, с какими нарушениями приходится сталкиваться чаще всего и т. д.

Другой площадкой, на которой разворачивалась деятельность гражданских активистов, стала «Мастерская протеста». Инициатива ее создания принадлежала журналистке Марии Гессен. Гще в декабре она организовала через социальные сети встречу в клубе «Мастерская». Формат стихийно приобрел черты мозгового штурма. Каждый желающий выходил на импровизированную сцену и предлагал свою идею — изготовление какого-то плаката или баннера, проведения агитационных пикетов, флешмобов, каких-то кампаний в интернете. В январе «Мастерской» пришлось переехать: правоохранительные органы оказали давление на приютивший их клуб. Но нашлось другое помещение — клуб «Завтра» на Сретенке. Встречи стали регулярными. Сформировался активистский костяк. «Мастерская протеста» стала одним из самых ярких активистских проектов, действующих, кстати сказать, на протяжении более чем года. Принципиально важным было отсутствие политической дискуссии. Активисты обсуждали лишь конкретные дела, акции, не затрагивая их политического значения. Гдиномышленники находили друг друга, несогласные отворачивались.

В интервью социологам «Левада-Центра» Гессен рассказывала о том, как рождалась «Мастерская протеста»:

«Сразу стало понятно, что смысл заключается не в том, чтобы людям там сидеть и не в том, чтобы о чем-то ни было дискутировать. Это прямо на месте превратилось в такую биржу Есть предложение акции, есть ли желающие участвовать. И первые же люди, которые вышли на сцену начали говорить, толкать какую-то речь. В том смысле, что… до 5-го числа я не думала, что буду как-то вовлечена в политику, а потом со мной произошло. И мы как-то сказали: „нет, это с нами со всеми произошло, поэтому речей мы толкать не будем, а будем говорить исключительно о конкретике. В общем, тогда же впервые сформировались правила Мастерской, которые мы теперь оглашаем перед каждым собранием. Они заключаются в том, что это встречи только для предложения конкретных акций или отчета о них. Мы не голосуем, мы не критикуем выдвинутые предложения, мы не толкаем речей. Если акция не заслуживает поддержки, она ее просто не найдет.

Если вы пришли и получили то, что вам надо, можете уходить. Это не место для того, чтобы сидеть и долго дискутировать. Можно перейти в соседний зал. Мастерская не место для дискуссий. Периодически эту фразу тоже произносим. Но самое главное, что это не место для критики. Это мы создали такое смешное место всеобщей любви, что было очень созвучно ощущению эйфории декабрьскому. Дальше мы начали встречать каждую неделю…"» [73]

С течением времени в работе «Мастерской» появился новый элемент — делегирование. В одном из интервью Маша Гессен рассказывала: «в Facebook сформировано уже много разных групп — они все не приходят, присылают своих представителей» [74] .

Одной из таких групп стало «Сопротивление», изначально существовавшее как сообщество в Фейсбуке. Гго создал активист, пришедший в движение на волне декабрьских митингов, Николай Беляев. Группа специализировалась на создании образов и выпуске агитации и символики протестного движения: значков, ленточек, футболок и т. д. Полученные от их реализации деньги, как минимум частично, шли на разные проекты, связанные с протестным активизмом.

«Мы не привязаны к конкретному митингу или шествию. Наша задача — разбудить тех граждан, которые еще спят, и заставить выйти на улицы тех, кто уже проснулся, но боится», — рассказывал Николай Беляев [75] . Активисты «Сопротивления», например, получили разрешение на использование образа Чебурашки у его автора — писателя Эдуарда Успенского. Значки с героем советских книг и мультфильмов разошлись среди участников митингов многотысячным тиражом.

В январе-феврале возникли и успешно развивались десятки других аналогичных инициатив, хотя большинство из них и не достигли такой степени формализации, медийного успеха и внутренней структуризации, как «Сопротивление».

В новых активистских сообществах протекали интересные процессы, зачастую отсылающие нас к историческому опыту Перестройки и напоминающие о том, что в сходных исторических условиях рождаются похожие социальные формы. Самым показательным является опыт «Белой ленты». Это сообщество, как уже говорилось, возникло на основе самых поверхностных, символических аспектов. Объединяло людей лишь желание на уровне знаков продемонстрировать свое несогласие с фальсификацией выборов и шире — с происходящим в стране.

Вскоре оказалось, что «Белая лента» существует одновременно в двух ипостасях. В интернете (в первую очередь, в социальных сетях) как аморфное и очень широкое сообщество. В соответствующие группы в Фейсбуке и Вконтакте записались более 100 тысяч человек. Однако это огромное число людей вовсе не превратилось в активистское движение. Максимум, на что можно было рассчитывать — это на их сочувствие. С другой стороны, в Москве сформировалась небольшая — несколько десятков активистов — группа, выступавшая от имени этого широкого непартийного движения. Ее представители были активны на большинстве встреч, оргкомитетов, в «Мастерской протеста», в Инициативной группе по организации митингов и т. д. Они выступали на митингах, организовывали акции, делали заявления.