Мы вошли в особняк в окружении охраны, похоже, Кристиан был серьезен насчет нашей сдачи с рук на руки, оказались в большом просторном холле, где вверх вела мраморная лестница, под потолком висела хрустальная люстра, которая вся сияла. Сам потолок был расписан в стиле Версаля, по периметру лепнина, на стенах мозаика. Вокруг зеркала, у стен диванчики, обитые белым с золотым рисунком атласом, на столиках позолоченные канделябры, красота необыкновенная. Пока я это разглядывал вдруг образовалась какая-то тишина - мы оказалось стоим в середине нашего эскорта, а хозяин смотрит на нас с удивлением.

– Вот это первая новость, Мир,- сказал Милостин.

– Боюсь спросить какая вторая, - все также, не отрывая глаз, ответил Мир.

– Вторую я тебе расскажу с глазу на глаз, - ответил Милостин.

Мы продолжали стоять и друг друга разглядывать, ну разглядывал только я, Тан вообще ветошью прикинулся, даже голову отвернул, типа я не я и рожа не моя. Ага, в эту игру и я играть умею, только вот не получалось у меня, уж больно экземпляр был интересный. Живописный такой мужик, лет пожалуй под пятьдесят на вид, а может меньше, кто их эльфов поймет, думаешь одно, а реально знают только они сами. Высокий, статный, ну кто толстых эльфов видел? Волосы то ли светлые, то ли седые, глаза пронзительно-голубые, нос орлиный, губы тонкие, одет в длинную рубаху ниже бедер, черного цвета с вышивкой по вороту и рукавам, пояс черный, такие же брюки, заправленные в высокие сапоги с пряжками из камней сбоку. На груди огромный камень на цепочки в оправе из белого металла. Все забываю про знаменитые эльфийские уши сказать. И кто придумал, что они, как у зайцев длинные и острые? Нормальные уши у эльфов, правда, есть экземпляры, так и у людей есть уши, как у осла, короче, ушки у них остренькие к верху, ну есть это, только плюньте тому, кто сказал, что они ослиные или заячьи. Вот у Тана вообще маленькие, хорошенькие уши, остренькие кверху, очень красивые ушки. Стоим так, друг друга рассматриваем, и тут Милостин отмер:

– Хм, Мир, у нас времени мало, нам еще назад возвращаться. Мне надо получить от тебя подтверждение, что сдали твоих внуков тебе на руки лично.

– Сейчас вас накормят, без возражений, тогда и поедете, пройдем в мой кабинет, - это он Милу сказал, а нам, - а вы тут, что стоите? А ну брысь по комнатам.

И они вышли.

– Эль, пойдем, я тебе твою комнату покажу, - и стал подниматься по лестнице. Я поспешил за братом.

Наши комнаты с Таном были на втором этаже напротив друг друга. Два окна, кровать с пологом, туалетная комната с белым братом и - о, счастье!
– ванная! Водичка, горяченькая водичка, течет из крана, совсем, как дома. Гардеробная комната, кресло, столик, зеркало. Мне нравится. В гардеробной много вещей, вот и сколько же надо одному человеку? Выудив из кучи белья белую длинную рубаху, пошел мыться. Вы когда-нибудь пели оду горяченькой водичке? Нет? А я вот, стоя под душем, пел, т.е. пела, голос у меня оказался мелодичным, сам заслушался! Жалко репертуар у меня скудный, вот когда пожалел, что прогуливал уроки пения в школе! Слух у меня был, а вот голос... подкачал. А сейчас это была просто мелодия голосом, это такое удовольствие петь, когда у тебя есть голос. Ну, хоть какой-то плюс от этого тела.

Вхожу в комнату, а там мелкий на кровати сидит и видно обалдел от моего вокализа: рот приоткрыт, глаза по блюдцу.

– Эль, а что это было?

– Пение.

– Тани никогда этого не делала! А еще? Спой пожалуйста!
– мальчику понравилось, глазенки заблестели в предвкушении продолжения.

Что же спеть? Ничего умного не придумал, как арию Риголетто, я ее всегда в душе пел. "Сердце красавиц склонно..." Мелкий замер. А я уж разошелся, во весь голос, благо было чем хвастаться.

– Эх, мелкий, сейчас бы еще аккомпанемент!
– мечтательно закатил глаза.

Потом было "Соло мио". Какой же голос у этой Элитании! Им можно очаровать, какое удовольствие тянуть высокие ноты, которые легко, без труда с моей стороны, выводило мое горло или не мое, а принцессы, но мне было все равно. Я плыл на волне музыки. Вот на последней ноте дверь распахнулась, и влетают Мир с Милом. Глаза у обоих размером с фонари в метро на Тушинской. И тут я, такая красивая, в рубахе ниже колена, волосы мокрые по пояс, руки в стороны, как у Баскова и на высокой ноте "миииииио" тяну, да еще и мелкий на коленях стоит, картина маслом!

– Это что такое?
– похоже, дедуля не понял, что мы тут песни поем.

– Русская народная песня "Соло мио", - вот что сказал, сам не понял, - в исполнении Элитании дель Рейн, - и поклонился, как артист погорелого театра.

Жопецкий козел! Мир закашлялся, потом на Мила глазками зыркнул:

– Ты мне кого привез?

– Я же говорил тебе, - Мир многозначительно повертел пятерней у виска, - не все в порядке. Вот сам и разбирайся, а я поехал, меня Высочество ждет, - и сбежал, только стук каблуков по лестнице слышен.

Дед глазами сверкнул:

– Ужин вам сюда принесут,- и поспешил догнать гостя.

Я почесал затылок, меня охватило нехорошее предчувствие:

– Слушай, Тан, может нам пока не поздно смотаться отсюда? А что, будем ходить по городам и петь за деньги, проживем, как считаешь? Что-то мне здесь не нравится.

– Я вам смотаюсь!
– как дед успел зайти - не заметил.

Я подхватил мелкого и загородил собой.

– Тан, давай в окно я его задержу, - оборачиваюсь, а мальчишка от смеха трясется, дед стоит репу чешет.

– Грешно над больными смеяться!
– это уже я и сам понял, да уж, потрепали мне нервишки по дороге.

– Ладно вам сердиться, - дед погладил меня по голове, - я покушать принес, завтра поговорим.

И он вышел, а на столике стоял такой аппетитный ужин, что нас с мелким не надо было уговаривать. Курица, овощи, фрукты, сладкое... "я люблю тебя жизнь..." это я опять запел? Жизнь удалась.