Я обратился к этой одетой в спортивную униформу девице, которая с озабоченным видом уставилась на меня:

– Докуро-тян... полагаю, я многократно тебе это говорю, тем не менее, если я скажу еще раз, ты меня внимательно выслушаешь...

– Да!

– Слушаешь...? Неважно, кусок ли это железа или что-то еще... если в мое тело с силой ввести какой-либо посторонний предмет, то, запомни хорошенько. Я... умру.

– Понятноо!

Это - пропитанная и любовью, и кровью, и слезами, и текущей кровью, и обильным кровопролитием заключительная история, описывающая эксцентричную повседневную жизнь меня, Кусакабэ Сакуры, являющегося обычным юнцом, и Докуро-тян, девочки-ангела.

На парту, за которой сижу я, положена написанная от руки таблица годзюон [54].

– Эй, прекратите, ребята! Прекратите же, эй...!

Под таблицей нанесены надписи "ДА", "НЕТ" и знак "Тория [55]".

– Поднимите руки те, кто считает, лучше бы это прекратить и прилежно заниматься самостоятельной работой! Ну же, раз-два-три!

Аудитория, в которой занимается класс 2-А, все ребята все еще в спортивной форме.

Одноклассники словно бы окружили меня, занявшего свое место, и Докуро-тян, которая села на стул ко мне лицом за ту же самую парту.

– Э...это должно быть запрещено на территории школы!! Докуро-тян, не улыбайся так и не клади мой указательный палец на монетку в десять иен! Ты понимаешь вообще, что это такое?!

Эта девица жизнерадостно ответила:

– Коккури-сан [56]!

– Не говори мне это с таким веселым видом!

В настоящий момент в моем классе - секретное увлечение коккури-сан.

С момента происшествия возле учительской мы с Докуро-тян передали развлекающимся одноклассникам ("Для начала! Вышибалы"{вышибалы для всех с использованием не волейбольного, а более увесистого и габаритного баскетбольного мяча}), что на пятом уроке будет самоподготовка.

И тогда ребята издали радостный крик так внезапно, словно прогремел взрыв, после чего, напоминая бурные волны, ринулись назад в аудиторию. Затем из маленького алтаря, устроенного на задних шкафчиках для личных вещей, медленно извлекли лежавшие там для освящения таблицу годзюон и монетку в десять иен, и эти драгоценные вещи разложили у меня на парте.

– Все в порядке!

– Ничего не в порядке!! Это же - планшет для гадания, вы в курсе?! Разве вы не понимаете, что случится?! Поэтому я - категорически против! ...Эй, постойте?! Н-неееееееет!! Что?! Что вы собираетесь делать?! Что вы хотите сделать с моим указательным пальцем?!! Прекратите! Это... только это освободите! М...мне страшноооо!! Ааааа!! Прекратите! Категорическиииииии!!

Я оказывал сопротивление, словно рядовой член банды, питающий отвращение к юбицумэ [57], однако удержанный одноклассниками путь к отступлению не имел ни малейшего шанса на существование. Мой указательный палец, так и не притворившийся мизинцем, был окончательно положен на приносящую несчастье потускневшую монетку в десять иен, отчеканенную в пятьдесят четвертом году эпохи Сёва [58].

– Подготовка завершена!

– Неееееет...!! Ааааааааа!!

Хоть я и мужчина, однако я заорал, и выразил свое недовольство глазами, полными слез.

– Когда отпустим палец... он будет заворожен духом, ведь так...?

– Аааааааах! Ай...ай-ай!!

Докуро-тян продолжила низким голосом:

– Коккури-сан, коккури-сан, вы здесь?

– "НЕТ"!! Подождите!! Я еще душевно не подготовился...!

Игнорируя мои крики, монетка с шуршанием задвигалась.

– Ооооооооо!!
– зашумели одноклассники.

Я с все так же помещенным на монетку пальцем...

– Ах...!! Она как-то двигается, двигается...!!

...Неуверенно приготовился сбежать.

"ДА"

– Сакура-кун, он говорит, что он здесь!! Коккури-сан здесь!

– Подожди секундочку! Безусловно, именно ты сейчас приводила ее в движение!

– "Какие недопустимые действия Сакура-кун совершал с татэбуэ [59], принадлежащей девочке, в которую он влюблен?"

– П-постой, Докуро-тян... что ты такое спрашиваешь?! Прекрати подобные вещи!!