— Хорошо, я отвечу на ваши вопросы, — деревянным голосом, кусая губы, сказала девушка, будучи почти в забытьи: все-таки вторая атака из гипногенератора почти сломила ее волю. — Только отпустите мальчика. Что вам нужно?

— Где Соболев?

— Не знаю.

Ноздри Генриха Герхардовича раздулись, глаза налились кровью.

— Я… тебя… сейчас… скормлю псам! Но сначала отдам своим хлопцам, пусть поразвлекаются. Подходит такой вариант? Или все-таки начать с мальчишки?

— Я в самом деле не знаю… — Ульяна попыталась проникнуть в сознание генерала, но наткнулась на «стальную решетку», за которой дремал «черный удав» страстей, и отпрянула. После контактов с Монархом Тьмы психика Ельшина изменилась настолько, что он сам стал «слугой Тьмы», хотя, наверное, и не осознавал этого.

— Может быть, ты скажешь, что не знаешь Соболева? Тогда что ты делала в его квартире? Только не лепи горбатого, я знаю, кто ты, откуда и с кем связана… гражданка Посвященная Внутреннего Круга. Не так ли? Где твой дружок — Парамонов? Это ведь вы побывали с Соболевым у меня на даче? Вы копались в компьютере?

— Нет, — сказала Ульяна твердо. — Не мы. Нам связь с Конкере ни к чему. Соболев был там… с другими людьми.

— С кем? С Балуевым? И небось с Графом — Горшиным. Так? Говори!

Понимая, что подтверждение ничего не изменит в ситуации, Ульяна кивнула. Ельшин злобно рассмеялся.

— Я так и знал. Опередил-таки меня Граф, каким-то дьявольским ухищрением завладел программой «К»… только вряд ли сможет воспользоваться ею. Да и Соболев тоже. Монарх проглотит их обоих.

«Подавится», — хотела сказать Ульяна, подумав, что, поминая дьявола, Генрих Герхардович говорил о себе, но промолчала.

— Итак, возвращаемся к первому вопросу. — Ельшин взболтнул содержимое очередной бутылки в руке, сделал крупный глоток. — Где Соболев?!

— Он… лечится, — прошептала Ульяна, борясь с головокружением. — Но где, я не знаю… и никто из моих друзей не знает. Правда!

— Так поколдуй. Или как там у вас это называется… Я же знаю, что вы умеете пеленговать друг друга… Ну?!

— Соболев… не светится… то есть я не могу его запеленговать.

Ельшин некоторое время смотрел на девушку, покачиваясь с пятки на носок, бледнея все больше, потом сунул руку в карман пиджака и достал необычной формы пистолет с красной насадкой, напоминающей глушитель.

Ибрагимов, наблюдавший эту сцену с расстояния в пять шагов, стоя за спиной девушки, переглянулся с лейтенантом Свирайло, хотел что-то сказать, но посмотрел на изменившееся лицо генерала и передумал. Мягко ступая, отошел в сторону, стал сзади Ельшина. Лейтенант сделал то же самое. Оба прекрасно знали, что за пистолет вытащил Генрих Герхардович. Это был генератор боли «пламя», более известный в среде специалистов под названием «болевик».

— В последний раз спрашиваю… — Ельшин направил ствол «болевика» на Ульяну.

— Минутку, — раздался сзади чей-то скрипучий голос.

Ибрагимов, Свирайло и Ельшин в недоумении оглянулись. В столовую вошел небольшого роста худой и бледный человек в темном костюме, приблизился к группе военных. Ибрагимов, уже однажды встречавшийся с ним, узнал Германа Довлатовича Рыкова.

— Герман? — удивленно поднял брови Ельшин. — Ты-то как здесь оказался? — Генерал глянул на Ибрагимова. — Кто его пропустил?

— Сейчас узнаю, — буркнул майор, но не двинулся с места. Лейтенант тоже хотел выяснить, каким образом на территорию базы проник незнакомец (он Рыкова не знал), но почему-то остался стоять, заторможенный и отсутствующий.

Рыков обошел свиту генерала, его самого, кинув косой взгляд на «болевик», остановился напротив Ульяны, попытавшейся принять гордый вид и одновременно отбить попытку кардинала прощупать ее мысленную сферу. Герман Довлатович растянул в неприятной усмешке бледные губы.

— Где же ваши друзья, мадам? Почему не с вами? И что вы здесь делаете в обществе этих малосимпатичных господ?

Ульяна молчала. Рыков подождал немного, разглядывая ее лицо, фигуру, одежду, кивнул.

— Вы красивая и сильная женщина, Митина, коль можете держать разряд «глушака», но против этой штуковины выстоять не сможете. — Он кивнул на «болевик» в руке генерала. — Зачем вы влезли в эту кашу? Какое вам дело до Соболева, его проблем и дорог? Вас ведь предупреждали, что это чревато последствиями.

Ульяна молчала. Рыков снова кивнул.

— Хорошо, поговорим об этом позже. Идите, за воротами садитесь в мою машину — серый «Лендровер» и ждите. Вас пропустят.

— Я не одна, — прошептала Ульяна, держась из последних сил. — Со мной мальчик… приемный сын… — Она вовремя прикусила язык, сообразив, что Рыков может не знать об отношениях Стаса и Соболева, а знать это ему не обязательно.

— Забирайте своего мальчика.

Ульяна покачнулась, но не упала, сделала шаг, другой, обошла Ельшина, как столб, и в полной тишине вышла из зала столовой. Послышались мужские голоса, потом девушка что-то сказала, ей ответил мальчишеский голос, и все стихло. Оставшиеся в зале мужчины смотрели на Рыкова, не понимая, почему они ничего не предпринимают, и ждали, чем это все закончится.