— Кто ее забрал?

— Здесь был Рыков, — тихо проговорил спутник Балуева, обращаясь к нему так, чтобы его не услышали бойцы «Стикса».

— А если я не скажу, что ты сделаешь? — полюбопытствовал майор. — В угол поставишь? Нотацию прочитаешь?

— В яму положу, — глухо ответил Василий. — Сука си соку си [33] …

— Ну давай, попытайся… — Ибрагимов не закончил.

Движение руки Балуева было столь стремительно, что никто из людей майора, в том числе и он сам, не успел среагировать: сверкнула бесшумная стальная молния — и в лоб майору вонзилась рокухоси — шестилучевая звездочка сякэна. Мгновение Ибрагимов, качнувшись назад от удара, продолжал стоять с пистолетом в руке (успел-таки вытащить!), затем упал навзничь. Лейтенант Свирайло перевел недоуменный взгляд с лица Балуева на тело командира, снова на Балуева, еще раз на Ибрагимова, потрясенный происшедшим. Глаза его расширились, правая рука сжала рукоять пистолета, в левой появился кинжал — все тот же баллок, которым он владел мастерски и которым были убиты полковник Ивакин и генерал Дикой.

— Ах ты, б…!

Но прежде чем лейтенант успел выстрелить, к нему метнулся смертельный блик сякэна, и Свирайло опрокинулся на спину со звездой в переносице. А затем Горшин вскинул руку и сказал звучным, вибрирующим от сдерживаемой силы, властным голосом:

— Стоять!

Бойцы «Стикса», готовые открыть стрельбу, замерли.

— Бросьте оружие!

Осиротевшие стиксовцы повиновались.

— Ты! — Палец Горшина указал на стоявшего чуть впереди всех великана с бородкой и усами. — Где женщина с ребенком?!

— Их увезли на машине… серый «Лендровер» с флагом…

— Садись, поехали. — Горшин нырнул в кабину. — Это машина Рыкова.

Василий постоял немного, ненавидящими глазами пожирая тело Ибрагимова, потом напряжение схлынуло, он вздохнул с каким-то всхлипом, сел рядом с Тарасом, и «Понтиак» рванул с места, как торпеда, обдав гравием, землей и кусками асфальта застывших профессионалов «Стикса», оставшихся ни с чем. Только после этого они опомнились, открыли было огонь, бросились к воротам, чтобы сесть на машины и отправиться в погоню. Но было уже поздно. «Понтиак» догнать им не удалось.

Горшин хотел сказать Василию: вечно ты торопишься, что за нужда была демонстрировать бу-дзюцу? [34] — но посмотрел на его заострившееся лицо и передумал. Сказал вместо этого:

— Не переживай, Баловень. Она жива, а это главное. Рыкова мы достанем, я тебе обещаю. Хотя справиться с ним будет нелегко.

Вася закрыл глаза, откидываясь на спинку сиденья, представил лицо Ульяны и явственно услышал ее нежный голос:

«Ищи меня за тридевять земель, Васенька…»

Юрьев посетил храм Христа Спасителя не для того, чтобы воздать хвалу Господу или полюбоваться на его золотые купола и на красивейшее убранство центрального зала — трансепта, а для встречи с Бабуу-Сэнгэ. Координатор Союза Девяти ждал его у алтаря в толпе прихожан, неотличимый от них смиренной позой и благоговейной торжественностью созерцания. Вполне могло быть, что он медитировал, геометрия храма усиливала внутри зала колебания пси-полей отдельных людей, подводила их к резонансу и тем самым увеличивала позитивное воздействие на психику. Однако Юрий Венедиктович почувствовал его взгляд, понял, что запеленгован, подошел и встал сзади и чуть сбоку.

— Где Соболев? — спросил Бабуу-Сэнгэ, не разжимая губ.

— Пока не найден, — отозвался Юрьев тем же манером; услышать их мог бы только Посвященный, да и то в пределах двухметровой зоны затухания звука.

— Тогда зачем я вам понадобился?

— Рыков начал самостоятельную игру.

— То есть перебежал вам дорогу?

— Он взорвал дачу генерала Ельшина, убил его самого и захватил в заложники Ульяну Митину, оказавшуюся в руках секьюрити генерала. Теперь девушка у него, и он наверняка пустит в ход эту козырную карту, чтобы выйти на Соболева.

— Что вы предполагаете делать в связи с этим?

— Ничего. Наблюдать за Германом и его пленницей. Рано или поздно Соболев придет за ней, говорят, он друзей в беде не бросает, и тогда на сцену выйду я… — Юрьев улыбнулся, — в белой рубашке и галстуке.

Бабуу-Сэнгэ не понял последней фразы Юрия Венедиктовича, но уточнять ее смысл не стал.

— Хорошо, план реален. Что еще вы хотели сообщить?

Юрьев замялся.

— Рыков становится непредсказуемо опасен, Учитель. По моим сведениям, ему удалось забрать у Ельшина программу «К», файл связи с Конкере. Нетрудно представить, к чему это приведет.

— Да, Герман слишком увлекся идеей изменения реальности, его надо придерживать. Но с ним-то как раз мы договоримся, а вот Соболев тревожит меня все больше. Этот человек может преподнести не один неприятный сюрприз. Его необходимо… остановить.

— Но ведь он зомбирован… пентархом… или меня ввели в заблуждение?

— Мы его недооценивали, Юрий Венедиктович. По моим сведениям, он действительно инициировал эйнсоф, изменив нашу реальность, хотя мы этого и не почувствовали, и намеревается пойти еще дальше. То, что его запрограммировал Удди, еще ни о чем не говорит. И самое плохое, что Соболеву покровительствуют Хранители.