Через час ходьбы ландшафт по обе стороны моста несколько изменился, появились россыпи остроконечных кочек, постепенно выраставших в высоту и превращавшихся в угрюмые черно-серые скалы, похожие на клыки дракона. Вскоре они усеяли всю поверхность болота насколько хватало глаз, внушая страх и тревогу. Но не это заставило Никиту замедлить шаги. На горизонте выросла мрачная двугорбая гора, окруженная частоколом «драконьих зубов», мост упирался в нее. Это и был остров или материк, куда они стремились попасть. Было в нем что-то жуткое, настораживающее, внушающее такую же тревогу, как и скалы вокруг, почти достающие по высоте настила моста.

Тишина здесь стояла такая, что невольно хотелось приглушить шаги и говорить только шепотом. Наконец, когда до острова осталось километра три, Никита остановился.

— Ничего не видишь?

Такэда сглотнул ставшую вязкой слюну.

— Бог ты мой! Мертвый жругр!

— Вот именно, Оямыч. Но не совсем мертвый, иначе здесь не было бы моста.

— Ты хочешь сказать…

— Тот, кто строил мост от темпорала к жругру, знал, что его можно оживить. В связи с чем возникает вопрос: кто навел нас на этот хрон?

Такэда задумался, не отрывая взгляда от громады «острова», сказал уверенно:

— Ты сам, Сухов. Идея найти живого жругра для перехода из хрона в хрон, минуя сеть темпорала, принадлежит тебе, а разбуженная Весть приняла ее за команду, помимо твоей воли, вернее, сознания. Видимо, ты влияешь на эрцхаор неосознанно, и — слава Сусаноо! — в нужном направлении.

Никита покачал головой, но возражать не стал, в свою очередь разглядывая лежащего среди клыкастых скал монстра. С этого расстояния было ясно видно, что это не природное образование, а живое существо или, по крайней мере, искусственное сооружение. Оно походило на двухкилометровой длины динозавра, уронившего голову с роговыми наростами в болото. У него не было лап в обычном понимании этого слова, а лишь намеки на лапы или какие-то шлангообразные бугры, уходящие в трясину, и геометрически правильные наросты на боках, похожие на фасетчатые глаза. Самый высокий горб оказался крупом, покрытым отливающей тусклым серебром чешуей, горб поменьше — холкой с муаровым рисунком складок, а между холкой и крупом крепилась какая-то сложная конструкция из черного материала, похожая скорее не на седло, а на высокочастотную радиоантенну размером с футбольное поле.

— А он не оживет сам? — бесстрастно осведомился Такэда.

Сухов очнулся, беззаботно махнул рукой.

— Вряд ли. Не боись, Оямович, чтобы он ожил, его кто-то должен включить, а этот «кто-то» в данный момент далеко отсюда.

— Знаешь, я бы на твоем месте туда не ходил, — так же бесстрастно посоветовал Толя. — У меня такое впечатление, будто нас ждут неприятности. Тебе не кажется, что за нами следят?

— Не кажется — я знаю это совершенно точно. А вот и тот, кто следит. — Никита кивнул головой вперед.

Такэда поднял бровь. В том месте, где мост утыкался в «берег», виднелась маленькая фигурка в светящейся одежде. Только что ее там не было.

— А вдруг это засада?

— Вот сейчас и выясним.

На краю моста их ждал старик в ярко-желтом балахоне со множеством слоев и бахромчатых складок, а также в головном уборе, напоминавшем чалму. И балахон и чалма превращали его в клоуна, однако лицо старика, морщинистое, бугристое, коричневое, угрюмое, лицом клоуна не было. В руках он держал посох, странным образом напоминавший копье-вардзуни и трезубец — хабуб.

— Я жду вас два лишних дня, — сказал он вместо приветствия недовольно, хриплым раскатистым голосом и на чистом русском языке, — вместо того, чтобы заниматься делом. Или Посланник никуда не торопится?

— Кто вы? — полюбопытствовал Никита.

— Вероятно, Наблюдатель, — вставил слово Такэда.

Старик мрачно покосился на него, в глазах его сверкнула молния.

— Вы невероятно догадливы, Тоява Оямович.

— Очень приятно, что я оценен правильно. Мне всегда везло на вежливых собеседников. Разрешите задать вам несколько вопросов?

— Боюсь, для беседы у нас нет времени, но на пару вопросов отвечу.

— Спасибо. Что означает эта болотно-горная архитектура? — Такэда повел рукой, подразумевая причину появления скал такой формы.

— Он достаточно здесь наследил, — усмехнулся чужак, подчеркивая слово «он» и букву «з».

— Он — это Люцифер?

Старик в ироническом восхищении хлопнул два раза в ладоши.

— Отдаю должное вашей проницательности. Еще вопрос?

Ирония в голосе собеседника никак не подействовала на Такэду, терпение которого не знало пределов, особенно если он чего-нибудь добивался.

— Где-то посредине пути поднялся плотный туман и послышались странные звуки…

— Эта планета — остатки прекрасного мира, исчезнувшего во время последней битвы Семерых и Люциферова воинства. Ткань пространства продолжает распадаться, рвутся информационно-энергетические связи, и прошлое здесь часто пересекается с будущим. Вы слышали слабые отзвуки битвы. Кстати, каким вам видится это сооружение?

— Мост? Н-ну, обычный мост, каких много на Земле, разве что построен из необычного материала.