Кокон, развернувшийся перед ними, действительно прятал в себе жругра — жуткую, омерзительную, по-насекомьи живую и одновременно машиноподобную махину длиной в два и высотой в полкилометра. Объять ее всю взглядом с близкого расстояния было невозможно, и Такэда с тупым удивлением, граничащим с ужасом, оторопело, недоверчиво и завороженно разглядывал колоссальную лапу полуживого механизма со множеством ребер, ниш, решетчатых поверхностей, когтей и шипов.

— Конь Апокалипсиса! — прошептал он с дрожью в голосе.

Сухов тоже разглядывал исполинского «коня», созданного Великими игвами для хронопереходов из Мира в Мир Веера, но с другими чувствами. Хотя холодок страха — атавизм человеческой психики — пробежал и у него внутри. Однако время не ждало, пора было «приручать» демономустанга. Никита сосредоточился и начал первый этап магических преобразований…

Что-то изменилось за спиной. Будто взорвалась бесшумная бомба или вспыхнуло невидимое солнце. И тихо-тихо, на грани возможностей слуха, завибрировала гигантская струна, заставив и весь мир вибрировать вместе с ней. Такэда оглянулся и зачарованно уставился на две блистающие колонны — ноги стоящего существа. Перевел взгляд выше. Существом был Сухов, превратившийся в великана под стать жругру. То, что на нем было надето, одеждой назвать было трудно, как и скафандром или доспехами. Скорее всего то была его кожа или оболочка. Но тело человеческую форму сохранило. А затем Толя стал свидетелем схватки между магом-наездником, желавшим обуздать «дикого мустанга», и «конем» — демономашиной, запрограммированной игвами на подчинение только им самим.

Жругр ожил. Со стороны он здорово походил на хищное насекомое — богомола, скрещенного с динозавром и закованного в броню с тысячью живущих отдельно устройств и аппаратов. Вблизи он производил жуткое впечатление конгломерата механизмов и конструкций, соединенных живыми насекомоподобными узлами в одно целое.

Он резко приподнялся на задних лапах, встопорщил какие-то перепончатые конструкции на шее, вывернул к Никите голову — три узких сложных рыла, торчащих из пирамидального выступа, который вырастал из «костяного» воротника и «шубы» каких-то омерзительного вида лохмотьев. Глаз, подобных человеческим, у монстра не было, их функции выполнял многогранный нарост — зрительный бугор на голове, под воротником, воспринимающий почти все виды излучений. Со всех трех рыл, блистающих полированной медью, сорвались три фиолетово-красные молнии, направленные в грудь Сухова, однако наткнулись на полотнище прозрачно-зеленого огня, в которое «размазался» меч Святогора, и не причинили вреда. Никита ответил мощным оглушающим ударом руки, защищенной «латной» перчаткой, по крупу чудовища, так что оно вынуждено было присесть, впечатываясь брюхом в дрогнувший пол базы.

Такэда попытался представить, как все это выглядит со стороны — в сплетении «паутинных» конструкций и стеллажей, но не смог.

Жругр сделал выстрел из «воротника» за шеей — яркий белый сполох, пронизанный еще более яркими прожилками огня. Сухов отбил Финистом и этот выпад, пригвоздив кулаком второй руки голову монстра к полу. Жругр вывернул две левые лапы, ударил наотмашь — сверкнули два гигантских лезвия. Удар пришелся по коленям мага и едва не сбил его с ног, хотя пробить защиту, физическую или магическую, не смог.

— Что ты брыкаешься, скотина! — сердито проговорил Сухов. — Я же не собираюсь делать ничего плохого.

Жругр снова ударил лапами, затем сегментом спины, напоминающим крыло. Никита наступил на лапы ногой, а «крыло» вывернул так, что оно встало торчком, перекосив «седло» — трехпалую конструкцию, на которой устраивали седалища игвы. Демоноконь завопил! Вопль был слышен во всех диапазонах, в том числе и в звуковом, но в пси-поле он звучал наиболее громко. Такэда буквально оглох, едва не потеряв сознание, и с трудом пришел в себя через несколько минут, обретя способность видеть и слышать.

Борьба наездника и мустанга закончилась ничьей. Жругр не желал подчиняться магу и на все его «уговоры» в пси-контакте, обещания, попытки перепрограммирования отвечал взбрыкиванием, пси-атаками, огнем из всех видов оружия и воплями. После второго такого вопля «поплыл» и сам Сухов, ослабевший от борьбы, и когда жругр включил самое грозное свое оружие — деформатор, сворачивающий пространство, Никита в сердцах ответил ударом на поражение, разрубив монстра пополам.

— И срубил он ему буйну голову, — пробормотал потрясенный Такэда спустя минуту, — с правой стороны наискось. — Подумал и добавил:

— Тяжела рука гнева…

Видимо, последний удар Никиты послужил сигналом устройству свертки данного объекта хранения в кокон хранилища, потому что форма задымившего, фонтанирующего искрами, одетого в корону молний жругра стала плыть, изменяться, размеры его уменьшаться, и вскоре перед людьми возникла знакомая чаша с двумя «орехами» внутри, испускавшими тусклое вишневое свечение.

Никита скачками — в три приема — обрел прежний нормальный рост и облик человека в зеленом комбинезоне, сказал глухо:

— Пошли отсюда.

Такэда хотел предупредить его, что вокруг — не воздух Земли, но увидел слабый ореол свечения вокруг тела Сухова — защитное поле, молча полез в люк их конусовидного аппарата, в рубке которого прятался насмерть перепуганный, лепетавший что-то не слишком связное на нескольких языках сразу бывший маг Наум.

Возвращались в молчании. Наум утихомирился и обрадовался, что все закончилось более или менее благополучно. Никита был хмур и подавлен. Запас пси-энергии его кончался, и он сильно мерз. Чтобы отвлечь его от невеселых дум, Такэда предложил: