— Ты уверена, что это хорошая идея — принести это сюда, Элиза? Это орудие зла. Что, если оно станет жечь…

— Не станет.

— Откуда ты знаешь?

— Это не зло. Это Божественный камень.

— Это невозможно. — Его лицо каменеет. — Господь не допустил бы такого.

— Я тоже не понимаю, отец Алентин. Но я отличаю Божественный камень от любого другого камня. Это четвертый, что я видела в своей жизни, помимо моего собственного. Без сомнений.

— Как он достал такую вещь? — Голос Алентина падает в шепот.

— Не знаю. Божественные камни вынимаются из Носителей после их смерти. Может, анимаги крадут их. А может…

— Что?

Я наклоняюсь ближе.

— Может, среди Инвьернов тоже есть Носители.

— Инвьерны — зло, — говорит он, сощурившись. — Они не следуют Божьему пути.

— Но у них есть Божественные камни, — я пожимаю плечами, — и с их помощью они колдуют. Если я научусь использовать их так, как они…

— Это будет очень опасной игрой, — мрачно и отрывисто говорит он.

Я безрадостно улыбаюсь.

— Не опаснее, чем та, что мы уже затеяли. Вы сказали мне, что Носитель должен победить магию магией.

— Да, — он вздыхает. — И в конце концов, именно поэтому мы привезли тебя сюда, но это не значит, что мне это нравится. Пообещаешь старику быть осторожной?

— Обещаю, — отвечаю я, порывисто обнимая его.

Нас прерывает Мара, пар поднимается от тарелок с ягнятиной в ее руках. Я вдыхаю через нос, наслаждаясь сочным запахом. Не вяленое, не сухое. Мы берем тарелки, и Мара сжимает мое плечо, прежде чем уйти.

Я смакую первый кусочек на языке, наслаждаясь его сочностью и ароматом. Я почти дрожу. Вспоминаю наш последний хлеб той ночью, перед обнаружением армии Инвьернов. Смятый хлеб из рюкзака Белена. Белен.

— Отец, я должна сказать вам… Белен… Он вернулся?

Ему приходится разом проглотить все, что он жевал.

— Нет. Хакиан вернулся, он сейчас на охоте. Косме очень переживает.

Мне приходится сделать глубокий вдох.

— Возможно, он нас предал.

— Что ты имеешь в виду?

Я объясняю, что я видела во вражеском лагере.

— Ты уверена?

— Я спрашиваю себя двадцать четыре раза в день с того самого момента, отец. Его не держали против воли. Он свободно передвигался по лагерю. Я видела… товарищество между ним и Инвьернами. И больше нет никаких объяснений тому, что мы были обнаружены. Мои спутники очень умелые, поэтому я уверена, что мы не выдали своего местоположения неосторожностью.

Он размышляет, глядя в мои глаза.

— Если я расскажу это деревне, то будет твое слово против его слова.

— Да.

— Деревня может тебя послушать, хоть Белен и один из нас. Но ты — Носитель. И ты убила анимага.

— Я не видела труп…

— Если ты потребуешь, его казнят.

В горле застревает ком.

— Я не хочу этого. Я хочу дать ему возможность помочь. Чтобы он рассказал, что он знает.

Алентин кивает в ответ.

— Тогда я дам указание, чтобы, если он вернется, его задержали для вопросов. И удвоим дозор по периметру. Мы готовы оставить это место при малейшем сигнале атаки.

Этот план меня устраивает. Я сосредотачиваюсь на тарелке.

Все мы усердно трудимся в течение следующих недель, потому что не знаем, как скоро Инвьерны начнут свой поход. Наши «сплетники» возвращаются из других деревень с известием, что Мальфицио в боевой готовности. Некоторые приводят с собой верных друзей и родственников. Соседнюю деревню стер с лица земли один из анимагов, и мы собираем пострадавших оттуда. Наше общее число приближается к восьмидесяти, и я рада, что теперь среди нас довольно много взрослых.

А затем случается то, чего я не ожидала: приходят слухи об атаках на врага, которые мы не организовывали. Другие деревни, другие тайные лагеря беженцев переняли нашу стратегию. Они изводят армию на всем ее чудовищном протяжении, нападая и прячась, чтобы напасть снова. Демон Мальфицио ожил.

Но нет никакого знака от Белена. В конце концов, Умберто признается мне, что Белен и Косме собирались пожениться, если переживут войну. Моя бывшая горничная стала еще более отстраненной, и мое сердце болит за нее.