Мы договариваемся отправиться небольшой группой. Если это ловушка, большая часть Мальфицио останется в целости и сможет продолжать. После долгих споров мы останавливаемся на количестве в десять человек. Число совершенства, взятое дважды.

Отец Алентин решает к нам не присоединяться.

— Боюсь, священники монастыря Басагуана не будут рады меня приветствовать, — говорит он мне.

— Почему? — спрашиваю я больше от любопытства, чем от разочарования, потому что кроме него я никому не могу доверить Мальфицио.

— У нас большие расхождения во взглядах. В принципиальных вопросах, например, в отношении к Носителю. Я — за Носителя, они — за Божественный камень. Встреть они тебя, они бы сразу вырезали камень из твоего живота.

Я хмурюсь.

— Ты боишься с ними встретиться, потому что у вас разные взгляды?

— Ну, там есть еще небольшой вопрос относительно моего побега с их старой копией «Откровения»…

Я смеюсь и похлопываю его по спине. Когда я возвращаюсь в пещеру в поисках добровольцев, высокая стройная фигура вырастает передо мной.

— Возьмите меня с собой, — говорит Мара мягко, но настойчиво. Я смотрю на нее вверх. На щеке пятна сажи, сбоку клок черных волос выбился из-под кожаной ленты. Раны на ее лице зажили, но блестящий шрам какой-то старой травмы утяжеляет левое веко, из-за чего она все время выглядит очень грустной. От нее, как всегда, пахнет чесноком и жареным мясом. Я представляю, как утомительно для нее будет готовить обед для восьмидесяти человек.

— Я всегда хотела увидеть большой город, — торопливо говорит она. — Моя семья… они… погибли, понимаешь, я больше никого не оставлю за собой.

Она смотрит мне в глаза, ее голос дрожит.

— Ты сможешь готовить для нас?

— Да.

— Будешь делать тушканчиковый суп каждый вечер нашего путешествия?

Она морщит нос:

— Я не очень люблю, но если нужно…

— Пожалуйста, приходи.

Она с облегчением улыбается и уже раскрывает рот сказать что-то, но захлопывает челюсть и спешит прочь. Я грустно улыбаюсь ей вдогонку, надеясь, что облегчила ее жизнь, позволив пойти с нами.

Я слышу крики. Суматоха приковывает мой взгляд к входу в пещеру.

— Найдите Элизу! — кричит кто-то.

Я бегу наружу, жмурясь от солнечного света. Внизу, где глинобитные постройки начинают карабкаться по склону холма, группа мальчишек тащит в мою сторону грязную косматую фигуру. Через калейдоскоп мечущихся рук и мельтешащих одежд я могу разглядеть тощие пальцы, грязные волосы, шрамы обгорелой плоти.

Я делаю шаг по склону, мое сердце бьется, не пойму почему. При приближении мое горло перехватывает спазм. Этот человек истощен, его колени изранены после того, как его протащили по деревне. Рванье, в которое он одет, скособочилось еще больше, и видно вздувшиеся ожоги на голом плече. Его голова безвольно качается, и меня передергивает от вида его скальпа, просвечивающего сквозь слипшиеся волосы. Голова поднимается. Я вижу покрывшийся струпьями кратер глазницы. Человек смотрит на меня единственным оставшимся глазом, и я вскрикиваю.

Это Белен.

— Боже! — шепчу я в ладонь. — Белен, что с тобой?

— Элиза, — измученно выдыхает он. Его плечи трясутся, голос прерывается. — Я пришел предупредить…

Он крепко закрывает глаза, терпя боль или пытаясь сосредоточиться. После глубокого вдоха он начинает снова:

— Предупредить тебя. Иди к королю. Оставь деревню. Пока анимаги тебя не нашли.

Пока он говорит, Божественный камень нагревается. Потому что он говорит правду?

— Белен, тебе надо поесть и отдохнуть, я позову Косме…

— Нет! Не Косме! Кого угодно, но не ее! — Он продолжает что-то бормотать, но его слова превращаются в бессмыслицу.

Слезы щиплют мне глаза. Я сжимаю кулаки и прикусываю губу, чтобы собраться. Я обращаюсь к двум мальчишкам, держащим Белена под руки.

— Несите его внутрь. Осторожно! Он должен поправиться, чтобы рассказать, что знает.

Они отправляются тотчас же, поднимая изможденного пленника над землей. Я поворачиваюсь к другой тройке.

— Как думаете, никто не шел за ним?

Они переглядываются, пожимают плечами.

— Мы обыщем окрестности, ваше высочество, — отвечает мне ясноглазый мальчик.

— Спасибо. Я боюсь, не вывел ли он Инвьернов прямо на нас.

— Мы можем поставить оцепление по периметру, на всякий случай.

— Неплохая идея. Прости, как твое имя?

— Адан. — Он просто светится. — Я был ловцом, как мой отец, пока не присоединился к Мальфицио.

Надеюсь, он не замечает, насколько натянута моя улыбка: ему вряд ли больше тринадцати лет.