— Но мы, конечно, попробуем, правда?

— Хорошо, тогда слушайте дальше, — продолжил Питер. — Вам рекомендовано усилить собственный акцент.

Он сделал паузу, словно бы дожидаясь протестов с моей стороны, но я слишком внимательно слушала его, чтобы отвлекаться сейчас на споры.

— Он назвал мне имя известного американского коммуниста, приезжавшего сюда несколько лет назад, и посоветовал сказать миссис Маллиган, что ее адрес вы получили как раз от него.

— A как насчет вас?

— Я буду исполнять роль вашего брата, — ответил Питер, — и помалкивать при этом.

На этих его словах в дверь постучали.

— Войдите, — сказала я.

В комнату вошел мальчишка-посыльный с внушительным чемоданом.

— Это прислали для вас, мисс.

— Интересно, что это такое… — начала было я, но осеклась, когда поймала на себе взгляд Питера.

— Да, конечно, я ожидала, — сбивчиво произнесла я, наделяя мальчишку шестипенсовиком.

Как только он вышел, я повернулась к Питеру за объяснениями.

— Одежда, — коротко пояснил он. — Уж не думаете ли вы явиться в портовый район в таком виде?

Переодевшись в присланные полицией вещи, мы оба совершенно преобразились. Питер облачился в отвратительное американское пальто в крупную крикливую клетку с поясом и суконной кепкой, придавшими ему совершенно бесподобный облик.

Я получила костюм из шотландки и меховое пальто из искусственного котика, в таком наряде я стала выглядеть как типичная обитательница нью-йоркского Вест-сайда. Должна признать, что если британская полиция что-то делает, то делает это основательно. Среди вещей были даже два дешевых складных чемодана с американскими наклейками и запиской для Питера, в которой говорилось, что утром из Штатов прибыл пароход, пассажирами которого мы можем назваться.

Выйдя из гостиницы через запасной выход, мы на такси отправились из богатой части города, а затем, расплатившись с водителем, пересели на трамвай.

Наверное, мне еще не приходилось так стыдиться себя, как тогда, когда я сидела в трамвае в этой жуткой одежде, однако, к моему облегчению, на нас с Питером никто не обращал никакого внимания. Наконец, с чемоданчиками в руках мы вышли из трамвая и направились по мрачной и грязной улочке, именуемой Хорсферри-роу.

— Волнуетесь? — спросил меня Питер.

— Ну, нет, наслаждаюсь собой. Чувствую себя в точности как героиня какого-нибудь шпионского романа.

Я не намеревалась признаваться ему в том, что сердце мое отчаянно колотилось, а в горле пересохло, как случается в ожидании события, когда заранее неизвестно, каким для тебя будет его исход.

Добравшись до дома номер шестьдесят пять, мы постучали в дверь. Реакции никакой не последовало, и через минуту я постучала снова. Тут же дверь отворилась настежь, и на пороге появилась рыжеволосая, агрессивная на вид тетка. Тощая, она казалась составленной из острых углов, а лицо ее пересекал странного вида рубец, протянувшийся от щеки к подбородку. Шрам этот словно притягивал мой взгляд, и, разговаривая с этой особой, я никак не могла отвести от него глаз.

— Добрый день! — проговорила я, не забывая об акценте. — Не вы ли миссис Маллиган?

— А если и я, что с того? — весьма нелюбезно ответила она.

— Тогда я рада встрече, — сказала я, и, обернувшись к Питеру, сказала: — Значит, мы с тобой пришли в нужное место, малыш.

Потом я объяснила, что мне рекомендовали остановиться здесь, когда мы прибудем в Глазго и упомянула имя неведомого мне американского коммуниста.

— Мы прибыли только сегодня, — пояснила я. — Устроите нас, о’кей?

Она с подозрением окинула нас взглядом, а потом неторопливо, как бы в нерешительности сказала:

— Ну, есть у меня комната на двоих на третьем этаже. Хотите, снимайте ее, не хотите — отваливайте.

Я почувствовала, как напрягся Питер, и торопливо, пока он не успел открыть рот, ответила:

— Конечно, нам подойдет. Мы с мужем будем очень рады.

Теперь Питер лишился возможности к отступлению, и миссис Маллиган пропустила нас в прихожую, приказав самым резким тоном хорошенько вытереть ноги.

Во всем доме ощущался отвратительный запах. Позже Питер сказал мне, что это от сырости, но мне кажется и что, скорее, это из-за недостатка должного ухода. Во всяком случае, пока мы поднимались наверх, меня уже мутило от перспективы надолго застрять в подобном месте.

— Вот, пришли, — буркнула миссис Маллиган, распахивая дверь.

Комната оказалась жуткой, из мебели там была только медная кровать, комод с ящиками и треснувшим зеркалом над ним, умывальник и вешалка с крючками.

— Семь шиллингов шесть пенсов за ночь, деньги вперед.