— Скажи ему, дорогой, — напомнила я, когда Питер направился к двери.

— Скажу, — откликнулся он.

Оставшись одна, я прижала ладони к раскрасневшимся щекам и встала на цыпочки, чтобы заглянуть в стоявшее на камине зеркало и поправить прическу.

До этого дня я и не представляла себе, как красит человека любовь. Если прежде меня называли хорошенькой, то теперь, как сказал Питер, я была прекрасной! Он вернулся в комнату с улыбкой на губах. Я бросилась навстречу ему, он обнял меня и привлек к себе.

— Все в порядке, моя дорогая, — проговорили он.

— И что он тебе сказал, когда ты…

— У меня не было времени что-либо говорить ему, — ответил Питер. — Премьер-министр изменил свое предложение относительно поста посланника на Ближнем Востоке.

— Слава богу! — воскликнула я.

— Он решил предложить мне нечто другое.

Затрепетав, я оторвала голову от плеча Питера.

— И что же это?

— Не волнуйся, — поспешил успокоить меня Питер, видя мое волнение. — Представь, я получил это предложение благодаря тебе.

— Благодаря мне? — удивилась я.

— Да. Премьер-министр сказал, что только что узнал о том, что я женат на канадке. Ему также наговорили уйму комплиментов в твой адрес, и это убедило его в том, что только что учрежденный кабинетом пост следует предложить мне.

— Какой же? — проговорила я, едва смея вздохнуть.

— Пост министра-координатора по связям с США и Канадой. Нам придется часто путешествовать за океан. По-моему, ты не будешь возражать против таких поездок, моя дорогая?

Отвечать не было необходимости. Я крепко обнимала его и снова плакала, уткнувшись мокрым от слез счастья лицом в его шею.

— Я выговорил себе только одно условие, — сказал Питер, когда я немного успокоилась.

— Что за условие?

— Чтобы мне предоставили отпуск на медовый месяц — и премьер-министр согласился. Я хочу увезти тебя отсюда, хочу, чтобы мы были только вдвоем. Думаю, поедем в Корнуолл; я знаю там одну крохотную рыбацкую деревушку, где нам никто не помешает, и я научу тебя любить меня.

— Думаю, эти уроки мне понравятся, — робко шепнула я.

— Отправимся сегодня же, не будем терять время. Я не хочу, чтобы что-то задержало нас. Ах, Мела, я обожаю тебя, моя дорогая, моя жена.

Когда, проезжая по Парламент-сквер, мы повернули в направлении дома, я вспомнила про миссис Хьюитт.

— Давай заедем к ней, — предложила я. — Мне хотелось бы сказать ей, как я счастлива. Много времени это не займет, а ей будет приятно. Не возражаешь?

— Не возражаю, что бы ты мне ни предложила! — посмотрел на меня влюбленными глазами Питер. — Теперь, когда ты рядом со мной.

Я подвинулась поближе к Питеру. В окна машины сверкало ослепительное солнце, словно старавшееся ради нас обоих. Мы подъехали к дому, где жила Рози, и рука об руку поднялись наверх.

Когда мы оказались на верхнем этаже, Питер надолго припал к моим губам, прежде чем открылась дверь, а у меня голова шла кругом от счастья.

Увидев нас вдвоем, Рози радостно заулыбалась.

— Входи, дорогуша, — обратилась она ко мне. — А я все время думала о тебе. Но все теперь в порядке, я и не сомневалась, что все у вас будет хорошо.

— Но как вы узнали? — спросила я, едва ли не разочарованная тем, что она разгадала наш секрет.

— О! Нужно было только посмотреть на ваши лица! Входите же! Закрепим радость портвейном, это будет кстати.

Я начала рассказывать. Питер позволил мне сказать Рози всю правду о смерти дяди Эдварда. Рози всплакнула, узнав, как принял он свою смерть, а потом она выпила за наше здоровье.

— Я навещу вас, как только мы вернемся из Корнуолла, — обещала я ей, когда мы прощались.

Потом, когда мы были уже у двери, она внезапно воскликнула:

— Ой! Ведь помнила, что должна что-то сказать вам, а вот чуть не забыла. Думаю, сейчас самое время известить вас об этом.

— О чем же? — удивился Питер.

Рози уже копалась в сумочке.

— Вот, — сказала она, передавая Питеру ключ.

— Что это? — с удивлением спросил он.

— Ключ от сейфа Эдварда. Мне следовало сделать это раньше, но я совершенно позабыла о нем и вспомнила только сейчас, когда занялась уборкой. Эдвард устроил его за этой картиной.

Рози сняла со стены довольно посредственную, писанную маслом картину, на которой несколько хайлендских коров брели через ручей. За этой картиной скрывалась стальная дверца сейфа.