Пока Галина Сергеевна обсуждала с Захаровой организационные вопросы, я отправилась в отдел кадров, чтобы выяснить адрес Кожевниковой. Мне хотелось именно с ней переговорить в первую очередь.

Начальник отдела кадров меня тоже узнала.

— Ирина Лебедева! — всплеснула руками полноватая женщина лет тридцати пяти. — Я и подумать не могла, что когда-нибудь вас увижу вот так, в жизни!..

— Вы не могли бы оказать мне одну услугу? — спросила я.

— Конечно, — широко улыбнулась женщина, блеснув золотой коронкой.

— У вас сохранилось личное дело Нины Андреевны Кожевниковой? — осведомилась я.

— Наверное, — немного удивленно проговорила она и вопросительно уставилась на меня огромными серыми глазищами с густо накрашенными ресницами.

— Мне нужен ее адрес, — сказала я.

Спустя двадцать-тридцать минут я уже получила в свое распоряжение координаты Нины Андреевны Кожевниковой.

— Вы у нее интервью брать собираетесь? — завистливо осведомилась блондинка. — «Женское счастье», — произнесла она нараспев. — Звучит-то до чего хорошо! Красиво! — Заведующая отделом кадров убрала документы в сейф.

— Нет, — покачала я головой. — Хотя… это как посмотреть, — поправилась я.

— А вот меня никогда не показывали по телевидению, — печально произнесла женщина.

Я заверила ее, что у нее еще все впереди, и поспешила ретироваться. Не могла же я показывать в нашей программе весь штат шестой городской больницы! При всем желании! Всем известно, что такое хронометраж.

Я вышла из отдела кадров и столкнулась нос к носу с Павликом.

— Ну что? — с искренним интересом осведомился он.

— Все в порядке, — кивнула я.

— Куда теперь? — поинтересовался Костя, перекидывая через плечо ремень безопасности. К правилам дорожного движения он всегда относился исключительно трепетно, так что у ГИБДД к Шилову никогда претензий не возникало.

— На студию, — не раздумывая ответила я. — А потом к Кожевниковой! Галина Сергеевна, вы не против?

— Нет, — проговорила Моршакова. — Мне надо уладить кое-какие проблемы с Женей, — это она о Кошелеве. Я невольно мысленно усмехнулась: все не могла привыкнуть к тому, что нашего грозного шефа кто-то может величать просто Женей. Вот такая, привилегированная, у нас Галина Сергеевна!

— Павел? — Я обратилась к Старовойтову.

— Мне, между прочим, — заметил он, — нужно в монтажную! Мы в этой больнице столько материалу отсняли! — Он округлил глаза. — Боюсь до пятницы не разгребусь!

— Я тебе не разгребусь! — погрозила я ему пальцем.

Лера, которая сидела с ним на заднем сиденье, хихикнула. Она протянула ему кулечек с финиками.

— Подкрепитесь, Павел… э-э, Андреевич!

До телецентра мы ехали минут пятнадцать.

— Ириша, удачи тебе, — пожелала мне Галина Сергеевна на прощание, ей тоже очень не хотелось, чтобы нашу программу закрыли. Она считала ее чем-то вроде ребенка, выпестованного ею лично. — Если что-то понадобится, звони!

Интересно, что мне может понадобиться? А впрочем… Никогда не стоит отказываться от предложенной помощи. Мало ли как жизнь повернется.

— А где живет Кожевникова? — поинтересовался Шилов, когда дверцы машины захлопнулись за нашей съемочной группой.

— Не знаю. — Я пожала плечами. — Лет десять назад жила на Астраханской…

— Понятно, — протянул Костя. Вопросов он больше не задавал. Вот за что я ценила своего Шилова, так особенно за его исключительную немногословность! И при всем при том на него всегда можно было положиться. Редкое качество, что ни говори! Особенно в наши дни, когда люди думают одно, говорят другое, а делают преимущественно третье.

Я объяснила Косте, как удобнее всего доехать до Нины Андреевны по полученному в больнице адресу, и через пятнадцать минут мы уже были на месте.

Частный домик Кожевниковой стоял как-то особняком. Я попросила Костю остановить машину поближе к воротам, покрашенным в ярко-зеленый цвет. Из-за забора виднелись верхушки вишен и яблонь, которые все еще белели в цвету. И все это утопало в солнечном свете.

— Приехали, — констатировал Костя, остановив машину. — Я с тобой! — предупредил он меня.

— Ну, ладно, — протянула я неохотно. Мне почему-то захотелось переговорить с Кожевниковой наедине. Я интуитивно чувствовала, что со мною она будет разговаривать доверительнее, как женщина с женщиной. Но с Костей ссориться тоже не хотелось, поэтому я не стала спорить, а молча выбралась из машины.

Костя постучался в ворота. Двор откликнулся оглушительным лаем, как мне показалось, огромной собаки, и я невольно представила себе что-то вроде собаки Баскервилей. Или кого-то… вроде той же собаки.