– Ничего подобного… Мама, помнишь, в одиннадцатом классе, в мае, я ездила на дачу к Светке Поповой, с ночевкой?

Она кивнула:

– Что-то помню…

– Так вот, у Светки Поповой нет никакой дачи. Мы с ребятами поехали в Москву, погуляли по городу, протусили в каком-то клубе до утра и на электричке вернулись обратно. И никто из родителей ничего не узнал.

Она смотрела на меня, будто впервые увидев:

– Подожди… ты мне подробно рассказывала, какая там была собака, какой дом…

Я глубоко вдохнула:

– Я тебе врала.

Вот и все. Шаг через линию сделан.

– Приятное открытие, обалдеть просто, – протянула мама. – А сейчас зачем рассказала?

– Мама, а ты мне врала когда-нибудь? О чем-то серьезном?

У нее дрогнули губы:

– О чем, например?

– Например, о моем отце…

Она застыла. Я подумала, сейчас что-то случится: пощечина, разговор, момент истины…

Но мама просто отвернулась:

– Постелю тебе на раскладушке.

И больше не сказала ни слова.

Мне снился жуткий сон. Мне снилось, что я бегу к проходной Главного здания нашего университета, а все бегут мне навстречу. Все спасаются от чего-то настолько страшного, что они и кричать не могут – только хрипят. Все бегут оттуда, а я – туда и не понимаю почему; что-то связано с Сэмом, но и он уже не Сэм, а механическое устройство вроде мясорубки. Я бегу вперед, а ноги не идут, я не могу сойти с места. И ясно, что я не успеваю, не сделаю чего-то очень важного, и мир сойдет с орбиты. Падение в пропасть – конец света…

Я села на раскладушке, хватая воздух. Раскладушка подо мной щелкнула и просела, шире расставив алюминиевые лапы, но не упала.

Мама сидела рядом, на ковре:

– Прости, я тебя разбудила…

– Спасибо, – пробормотала я. – Мне такое снилось…

– Что?

– Да так… Взрывы, паника, конец света…

Мама понимающе кивнула. Так и сидела рядом, а я не решалась заговорить первой.

– Мне было восемнадцать лет, – она глубоко вздохнула. – Он говорил, что работает в секретной военной лаборатории. Поэтому про него ничего нельзя знать – ни настоящего имени, ни-че-го… Я даже звала его по прозвищу – Саша. Родители – на дыбы, я ушла из дома… И была с ним счастлива почти полгода, а потом он пропал. Оставил записку: «Люблю, привет дочери». При том, что ты еще не родилась и я сама не знала, будет дочка или сын.

– Ну я же Александровна. Думала, хотя бы имя настоящее…

Мама покачала головой:

– Это прозвище, а не настоящее имя. Я ждала его, пока не поняла, что он просто задурил мне голову.

Я коснулась пальцами амулета на шее:

– А привет от него ты мне так и не передала…

– Ну, привет тебе от папаши! – бросила она с внезапным раздражением.

– Ты его потом искала?

– Зачем?

– А если с ним что-то случилось? – я вдруг вспомнила историю Павлика и Насти. – Если он не хотел исчезать, а его подставили? Или вообще убили? Если он до последнего момента рвался к тебе… к нам…

– А кулон с запиской зачем подсунул? «Люблю, привет дочери!»

– Может, он шел на опасное задание…

– Да иди ты, – она встала. – На любое слово у тебя пять найдется…

Я видела, что она в смятении. Что напряженно размышляет. И втайне рада услышать мои слова, и хочет, чтобы я говорила еще.

– А фотографии нет?

– Тогда электронных камер не было, а на пленке он плохо получался. Я еще скандалила в ателье…

У меня футболка прилипла к спине:

– Его нельзя было снять на пленку?! А как это выглядело – пленка засвечена напротив лица или как-то еще?

Мама поглядела устало, уголки губ у нее опустились:

– Это выглядело так, что в ателье лаборант напился и ту единственную пленку испортил. А других не было…

Она вдруг сухо рассмеялась:

– Ты что же, решила, что он пришелец? Или вампир какой-нибудь? Не надейся, вампиры на таких, как мы, не западают…

Я дернулась. Раскладушка опасно заскрипела.

– А какие мы? Хуже других?

Она уже сожалела о своих неосторожных словах.

– И потом, зачем нам вампиры, мама? Что, нет нормальных хороших мужчин?

Стало тихо. В Москве так тихо не бывает. Мама прислонилась плечом к дверному косяку:

– У тебя кто-то есть?

– Нет.

Она вздохнула:

– И не надо! Учись лучше. Занимайся делом. А мужики… сегодня есть, завтра все. Я вот, дура, всю жизнь любила твоего отца… Кулон все-таки носишь?

Я коснулась пальцем своего амулета. Мама вышла, и я услышала, как на кухне звенит о стакан горлышко аптечного пузырька.

Через несколько секунд по всей квартире растекся запах валокордина.