Однако вдова явно потеряла контроль над собой и вряд ли могла бы преподать полезный урок сыну. Поэтому Манджу протиснулась между ними и обхватила руками разъяренную женщину.

– Дево, пообещай матери, что ты больше никогда не будешь выходить на проезжую часть, – произнесла она, задыхаясь.

– Не буду! – выдавил из себя всхлипывающий мальчик. – Я больше так не буду!

Перед тем, как уйти, женщина метнула единственным глазом суровый взгляд на Манджу и заявила:

– Если он завтра не будет тихо сидеть у вас и заниматься, я переломаю ему ноги, а в лицо плесну керосином!

Манджу снова взялась обрабатывать рану Дево. Но тут явилась маленькая девочка и обиженно сказала:

– Учительница, вы опаздываете на занятия!

Тогда девушка сняла с головы тонкий шарф, весь измазанный кровью и куркумой, и ответила:

– Пойдем, соберем всех.

Оставлять уже пришедших учеников одних в своем доме она не хотела – эти обязательно будут рыться в ее вещах, причем это будет похуже, чем братья, вечно утаскивающие у нее крем для лица.

Выйдя на улицу, она плотно сжала губы, будто была на кого-то сердита. На самом деле так делали все, кто не хотел наглотаться мух. Их тут был целый рой. Похоже, это были единственные существа, интересовавшиеся продуктами устроенной Айшой бакалейной лавки.

– Класс, за мной! – позвала Манджу, выйдя на майдан. Она легко переступала через кучки мусора, сортировкой которого в этот момент занимался Абдул. Манджу знала его, потому что Раул все время гулял вместе с его братом Мирчи, но, конечно, никогда с ним заговаривала. Да и вообще он, по мнению девушки, был какой-то нелюдимый.

– Дети, собирайтесь быстрее, – громко объявила она, войдя в один из переулков и хлопнув в ладоши. – Пхут-а-пхут! Пора, пора!

Вообще-то бегать за ними и подгонять их не вменялось ей в обязанность. К чему учителю еще одна забота? Ведь это их личное дело, приходить или нет.

Но ей нравилось вот так свободно ходить по улицам, стучать в двери, прислушиваться, о чем говорят в соседних хижинах и все это с сознанием выполняемого долга: она на работе, никто не станет возмущенно сплетничать, гадая, с какой это стати Манджу забрела сюда.

Сегодня на улицах судачили о скандале с рекламными плакатами мотоциклов «Хонда». Некая фирма из города Силоам Спрингс в американском штате Арканзас предоставила около тридцати мотоциклов благотворительной организации World Vision, которая спонсировала тридцать детей в Аннавади и должна была вручить им эти дорогие подарки. Однако социальные работники, которые должны были проинформировать жителей квартала об этой акции, припрятали плакаты, на которых говорилось о спонсорских подарках. Манджу всегда с удовольствием слушала о местных интригах, развивающихся без участия ее матери.

Один за другим ученики выходили из своих лачуг. В основном это были девочки младше двенадцати лет в выцветших платьицах. У некоторых были сломаны молнии сзади, так что хорошо были видны костлявые спины и торчащие лопатки. За маленькую Шадру Манджу не волновалась – она от рождения была худенькой, как и ее мать, работавшая на строительстве дорог и ворочавшая булыжники, пока у нее не сдали легкие. Хуже обстояло дело с Лакшми. Та совсем отощала, потому что ее мачеха приберегала всю еду для собственных детей. Рядом шла одиннадцатилетняя дочь хозяина местного борделя и вела за руку младшего брата. На ней были тесные черные велосипедные шортики; в ушах качались и позвякивали крупные сережки. Эти дети предпочитали проводить время на улице, особенно когда клиенты приходили для получения сексуальных услуг. И уж конечно, они убегали из дома, когда посетители являлись, чтобы заняться сексом с их матерью.

Для многих из этих ребят школа Манджу не была «промежуточной». Вряд ли в жизни им удастся получить еще какое-либо образование, кроме этого.

Вся собравшаяся компания проследовала к дому еще одной ученицы Манджу – ее подруги Мины. Правда, она участвовала в занятиях тайно. Ее консервативные родители полагали, что девушке учиться ни чему: от этого она становится более строптивой. Но Манджу удавалось прибегать к разным хитростям, чтобы обучать подругу азам английского.

Пятнадцатилетняя Мина была первой девочкой, родившейся в Аннавади два года спустя после того, как ее родители, вместе с другими тамилами, осушили здесь болото. Она принадлежала к касте далитов. Манджу относилась к касте кунби, традиционно занимавшейся сельским хозяйством. Кунби была одной из низших каст, но все же выше далитов. Сами девочки считали, что все это устаревшие предрассудки. Они были неразлучны: обе любили танцевать и всегда умели хранить секреты, которые поверяли друг другу.

Увидев Манджу рядом со своим домом, Мина улыбнулась. Но это была не та ее потрясающая улыбка кинозвезды (никто из девушек в Аннавади не умел так очаровательно улыбаться). Эта была бледная усмешка, означающая, что гостям надо поскорее уходить прочь. Мина была наказана и сидела целый день под замком. Ее выпускали, только чтобы она набрала воды в колонке или сходила в туалет. Провинилась она, как всегда, тем, что не смогла сдержать своего острого языка и поругалась с братьями и родителями. Почему они запрещают ей слушать, как мальчишки на майдане обсуждают то, что происходит в гостиницах? Почему ей нельзя ходить в школу? Все это возмущало Мину. В течение дня она послушно выполняла все поручения, но к вечеру раздражение и недовольство одолевало ее и она выплескивала гнев на близких. Неудивительно, что мать и братья горели желанием выбить из нее всю эту дурь. Такое поведение помешает им удачно выдать ее замуж за хорошего парня из родной деревни в штате Тамилнад.

Манджу регулярно уговаривала Мину придержать язык, ставя себя в пример. И все же прямота и взрывной темперамент подруги импонировали ей. Вот сегодня утром, например, собираясь в колледж, она тоже позволила себе маленькую вольность, когда наклеивала на лоб маленькое блестящее украшение. Бинди соскочил и приклеился к шее. Он красиво блестел из ложбинки на шее, и Манджу не стала его убирать оттуда. Айша все равно не заметит – она уже ушла на работу. «Девушка может не быть идеальной, но все равно добродетельной», – подумала тогда Мнаджу.