Вход/Регистрация
Гномики в табачном дыму
вернуться

Годердзишвили Тамаз Григорьевич

Шрифт:

Чтобы изучить месторождение руды и точнее определить ее запасы, иногда я тайком захожу в старые выработки. Это запрещено, но штольни хорошо сохранились. И я рискую.

— Ты куда, далеко собрался, паря?

Это Перула возник на моем пути, как черт из-под земли.

— Никуда, прогуливаюсь. Пошли со мной.

— Нет, в Сатевзиа иду за хлебом.

— Тогда всего.

— Всего.

Перула местный, из деревни. Чудной очень и смешной. Его большой горбатый нос и торчащие, смахивающие на граммофонную трубу уши невольно привлекают взгляд, а вместо колен у него явно пружины — шаг короткий, тихий, и появляется всегда внезапно и там, где не ждешь.

Первая штольня проведена была у истоков речки Лоднари. После подсчета объема руды участок был законсервирован. Но по моим соображениям, запасы руды превосходили предполагаемые.

Я зажег карбидную лампу и вошел в штольню.

Со стен сочится вода, тоненькими струйками стекает в канаву, предусмотрительно прорытую с одной стороны штольни. В глубокой тишине только тихо журчит вода. Пласты горных пород одни над другими, как страницы книги. Молчат пласты. Если сумеешь понять их молчание, сумеешь перелистать и прочесть книгу природы.

Не торопясь продвигаюсь вперед. На стенах оставленные на память о себе надписи копотью карбидки: «Ваня 1959», «Мелконян 450 метров», «Перула 670 метров декабрь». Вспоминаю, мы перевели сюда Перулу, чтобы ускорить проходку. Я осторожно стучу молотком по рыхлой породе. И все же от свода отрывается глыба и гулко грохается в канаву, обдавая меня слякотной жижей. Вытерев лицо, я освещаю то место, откуда слетела глыба, и едва успеваю рвануться в сторону: еще одна глыба летит вниз и, угодив мне краем в плечо, швыряет назад, а следом за ней обрушивается вся кровля. Лампа гаснет. Шум осыпающейся земли обрывается где-то надо мной.

Кое-как зажигаю спичку, руки дрожат, волнуюсь, хочу поскорее увидеть, полностью ли завалило штольню. Никакого просвета! Щели не осталось! Налегаю на выросшую предо мной стену — тщетно. Внимательно осматриваю потолок, стучу по нему молотком — нет, не обвалится больше, стойка надежно вкопана в рухнувшую массу породы. Канаву запрудило, почва под ногами расслякотилась. Только этого не хватало.

Я в ловушке, не выбраться мне одному, своими силами не помочь себе. До забоя сто метров, а впереди непроходимая, неодолимая преграда — за ней весь мир, за ней жизнь. Помню: мальчишкой я догнал отошедший трамвай и, ухватившись за поручень, пытался вскочить на подножку; трамвай набирал скорость, и я уже не бежал за ним, а уносился с ним его скоростью, а потом он размахнулся мной на повороте, отодрал от себя вцепившиеся в него пальцы и умчался. Злость кипела во мне. Впервые подумал я о силе, что таилась в проводах над рельсами, впервые осознал ее превосходство над собой и заплакал — ничего другого не оставалось. С каким удовольствием и сейчас бы заплакал, — кто увидит, кто услышит… Только горные породы. Но при них-то и нельзя плакать — запомнят, запрезирают.

Неожиданно для самого себя кричу — эхо не отзывается, как обычно, звуки налетели на стены и поглотились ими.

Что же все-таки делать? Копать. Надо раскопать завал. Но что я сумею с моим молотком? Сидеть сложа руки?! Кто сообразит, что я здесь?! Перула! Но Перула наверняка уже вернулся в деревню. А кому еще придет в голову искать меня тут?! Может, вовсе не заметят моего отсутствия, каждый занят своим делом.

Свет карбидной лампы тускнеет, вот-вот погаснет. На стене штольни шевелится моя тень, блеклая, неимоверно разросшаяся. Будь я таким исполином, одним движением руки разметал бы завал.

Копаю. Копаю, пока не выбиваюсь из сил. В висках стучит, голова разрывается. Миг передышки. Закрываю глаза, снова открываю — блестят осколки руды. Глаз быстро свыкается с темнотой, он одинаково легко приноравливается и к свету, и к мраку. А мозг упрям, настырен, нет ему покоя, навязывает одну мысль за другой, повергает в сомнение, рождает опасение. Что? Застряну тут? В штольне? Еще что! Выберусь! Как — пока не знаю, правда… И снова принимаюсь копать. Еле шевелю руками, силы иссякли. Голова кружится, в глаза жгуче затекает пот, я валюсь на рыхлую землю. Передо мной возникают ромашки, медленно разрастаются и сливаются в одну. Огромный цветок наплывает на меня, широко распуская запыленные лепестки, и охватывает ими, как руками. Надвигается туман, влажный, холодный. Туман шипя окутывает ромашку, медленно-медленно поглощает ее. Лепестки отпускают меня, и я падаю, проваливаюсь куда-то. Не знаю, чем себе помочь, как! Еще немного, и душа покинет обессилевшее тело. А туман завихрился, подхватил меня, уносит в бесконечность.

Горю, задыхаюсь. Голова раскалывается.

Я почти весь в воде — она поднимается все выше. Беру молоток, приподнимаюсь, но все начинает вертеться, кружиться… Откуда-то появляется ребенок с молоточком и долотом, прикладывает долото к вискам и молотит. И еще улыбается! Чему, что его веселит, хотел бы знать?!

Отстань, малыш, слабый знак моей боли… Беги, играй в другом месте. Собираюсь с силами, хватаюсь за глыбу, наваливаюсь. Долго вожусь с ней и опрокидываю наконец в канаву — в меня летят холодные живительные брызги. Намочив платок, прикладываю ко лбу. Отбрасываю осколок руды, вонзавшийся в спину, разравниваю ложе и валюсь на него. Голова — не моя. Все. Иссяк. Кричу, зову на помощь, да кто меня слышит. Пытаюсь встать, бежать, но рушится все, за что цепляюсь. А если даже удастся встать, не убежать. И так отяжелела голова, оглушительный шум разрывает перепонки… И снова наваливается спасительный туман, я погружаюсь в него, все взмывает вверх, и я уношусь в беспредельность.

Ухватив за ноги, меня выволокли через узкую щель, кто-то приложил ухо к груди, воскликнул:

— Жив!

— Жив?!

— Ладно, Перула, не плачь!

— Жив, говорят тебе, подойди посмотри.

Кто возле меня, не различаю. Перулу узнаю по голосу.

— Открыл глаза! — Перула подпрыгивает и целует на радостях. Перула счастлив.

Из штольни ребята выносят меня на руках. От резкого дневного света я снова теряю сознание.

Разлепляю веки. Комната полна людей, пришли проведать. Все знакомы, кроме одной. Делаю над собой усилие и вглядываюсь в нее — новенькая? Глаза сами закрываются, но губы шепчут: «Поесть бы…» Вокруг что-то обсуждают и приходят к единому мнению — кормить меня надо понемногу. И расходятся.

  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 92
  • 93
  • 94
  • 95
  • 96
  • 97
  • 98
  • 99
  • 100
  • 101
  • 102
  • ...

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: