— Еще один тост и тогда, — согласился наконец Важа.

— Как хочешь.

— Пьем за сегодняшний день. Первый раз у меня такой день.

— А что в нем особенного?

— Как что! — удивился Важа, вперив взгляд в Нану. Нана не отвела глаз, потом встала.

— Погоди, и я с тобой, — Важа оглядел статную Нану — от французских каблучков до темно-карих глаз, и, поднимаясь, ухватился за ее голень, делая вид, что не встать ему иначе. И Нана не придала значения, но Важа скользнул рукой выше и получил пощечину.

— Вот чертовка! — опешил он.

А «чертовка» преспокойно сказала Лали:

— Пошли, поднимемся на башню, на самый верх, хочешь?

Они ушли.

— Осторожней там, не слетите! — предостерег я.

— Пойдешь с нами?

— Нагоню, — неловко было оставлять Важу одного.

— Одолел меня, кажется, коньяк, — объяснил Важа.

— Да, пятизвездочный крепкий, — поддержал его я.

— А другой, с четырьмя звездочками или тремя, и пить не стоит, все равно что водка, которой ополоснули дубовую бочку.

— Точно.

— Развезло меня, — на щеке Важи пылала пятерня.

— Поспи немного.

— Нет.

— Нарвешься на инспектора — с девушками едем, остановит.

— Не хочется спать. Недотрога какая.

— Пойдешь?

— Нет, уберу пока.

— С этим девушки управятся.

— Тогда машиной займусь, — чувствую, обиделся на меня Важа.

Я забрался на башню. Девушки стояли выше, ветер вздувал их платья и они руками придерживали подол.

— Идите, помогите Важе убрать, я осмотрю все и опишу вам.

— Ты останься, а я пойду, — сказала Нана Лали.

Мы с Лали стояли на самой верхотуре башни. Потом Лали спросила:

— Любишь меня?

Я сказал ей, что люблю.

Когда мы спустились, было уже темно. Важа и Нана сидели в машине и слушали джаз.

— Едем? — спросил Важа.

— Как хотите, — сказала Лали.

— Едем, — решила Нана.

— Куда?

— В Тбилиси.

Машина медленно, осторожно выбралась с проселка на шоссе. На перекрестке столб с указателем уведомлял нас, что до Тбилиси сто километров.

— Хорошее место Дманиси, — заключил Важа.

— Славно провели время, да? — заметила Лали.

— Очень, — согласилась Нана.

— Там цари жили? — проявил любознательность Важа.

— Не знаю. Одно время этот городок принадлежал Садуну Манкабердели.

— Кто он такой?

— Курд.

— Ва! — сказал Важа, потирая щеку.

Машина набрала скорость. Руль запрыгал. Деревья, кусты, дома, телеграфные столбы безудержно неслись навстречу, словно давно нас не видели и очень соскучились. А я развлекался, следя за асфальтом. Он ошалело летел на нас, нырял под колеса и застывал позади машины, как липкий раствор, а я опять переводил взгляд на асфальт перед нами — он летел, нырял, застывал. Когда же я снова посмотрел вперед — на нас надвигалась огромная машина…

1965

Место, где обосновались геологи, называется Сатевзиа [18] . Ленивая речушка, в которой сейчас раздолье малькам, головастикам да лягушкам, видимо, когда-то изобиловала рыбой. В Сатевзиа всего четыре здания, из них — два общежития. Вокруг отвалы выгоревших пустых пород, на их фоне чернеют пасти старых выработок.

В глухих безлюдных местах, особенно в горах, легко сходишься с людьми. Геолог в постоянной борьбе с природой, и рядом с ним должен быть опытный, выносливый и надежный друг. Время отсеивает слабонервных и безвольных, в партии остаются стойкие и стоящие, как при промывке золотоносного песка: песок уносится водой, а на лотке остается золото. Вот почему каждого нового члена экспедиции геологи встречают скептической улыбкой.

Трудно пришлось мне поначалу, но помогли, не во всем разбирался — всему научили. Тосковал по родным, по дому, городу; постепенно позабылись развлечения, девочки, футбол, зато стало привычным, наполнилось смыслом слово «план», не смешило оно меня больше. Впервые в жизни я был предоставлен себе и понял, на что годен и чего стою.