– Как, господин подполковник? – не оборачиваясь, поинтересовался я у напарника.

– Я, даже не глядя, просчитал правильно единственный вариант. А ты хочешь, чтобы я сейчас сменил его?

– Достанете ли? – засомневалась Гаврош.

– Главное, чтобы площадка под тентом была достаточно прочной. Чтобы было от чего оттолкнуться. А уж допрыгнуть мы сумеем.

Площадку в кузове машины уже должны были начать делать. К нашему приезду будет готово.

Я доехал до конечной остановки автобуса, развернулся на кольце и остановился.

– Что? – спросила Гаврош.

Ей ответила только хлопнувшая дверь. Я вышел из машины и осмотрелся, пытаясь предположить, откуда будет стрелять Исмаил. Ни его самого, ни подходящей и достаточно скрытой позиции поблизости не увидел. Куда же запропастился будущий французский легионер? Будет стрелять издалека? Но ему, насколько я понимаю, необходимо к следующему автобусу успеть на остановку. Чтобы при общем дефиците людей помочь с захватом заложников. Значит, слишком далеко не уйдет.

Мария тоже вышла. Стала осматриваться, как и я. И покосилась в сторону ближайшего березняка. Дистанция метров двести. Для «винтореза» вполне допустимая дальность. Но я отлично знаю, что там не лес. Там, среди берез, – дачный поселок. Присмотришься – и крыши строений видно. Если только стрелять со второго этажа какого-то из домов? Плохой обзор. И кто знает, как встанет автобус. А стрелять надо в двигатель так, чтобы вывести его из строя. И кроме того, в дачном поселке есть охрана. Исмаил не стал бы рисковать делом, которое может сорваться из-за пустяка, из-за дурного настроения какой-нибудь служебной собаки, которая бегает между садовых участков. Не тот он человек.

– Понял, где он? – спросила Мария.

Она умышленно показывала мне глазами на березы. Нет, там не может быть снайпера. Я посмотрел вокруг.

Конечно!

– Ну, а рыбы-то он хоть принесет?

– Поехали... – сказала она разочарованно.

Значит, я просчитал правильно. Самая ближняя от берега палатка рыбака. Вон она... Вход в палатку расположен с подветренной стороны. Не будет рыбак так устанавливать палатку. Так ее установит только тот, кто будет из-под полога стрелять по автобусу.

Я угадал и этим командира расстроил – она же мнит себя гением. Мы поехали. На прощание я бросил взгляд на остановку. Человек десять ждут автобуса. Значит, еще столько же наберется и на следующий. Двадцать заложников. Вон та бабка с большими сумками – наверняка перепугается так, что ей будет плохо.

От таких мыслей злость взяла на Гавроша и на всех этих чеченов. Нашелся бы добрый человек, захватил бы их мам и жен вместе с детьми...

– Теперь ты поняла, Машенька, что такое опыт? – чтобы хоть так ее позлить, говорю с ехидцей. – И опыт, и подготовка... Это тебе не ваши доморощенные боевики...

Она поморщилась. Мой тон задел ее. И обращение – Машенька – ей не нравится. Значит, так и буду звать постоянно.

– Ты знаешь, что он должен быть рядом. И выбрал позицию для себя. Там он и оказался. Все естественно, и удивляться тут нечему... – пытается мой успех принизить.

– Не совсем так. В палатке полог с подветренной стороны. Специально для скрытого выстрела. Ребята из моего батальона времен афганской войны, если бы им понадобилось ловить здесь снайпера, уже прошили бы Исмаила несколькими очередями. Рыбак в этой палатке давно бы замерз даже с включенным примусом.

Именно примусами, насколько я знаю, рыбаки палатки и отапливают. Читал недавно в газете, что были уже в этом году случаи ожогов – ткань палаток загоралась от неосторожного обращения с бензином. Все-таки примусы приспособлены для работы на керосине, а керосина сейчас в продаже нет. Говорят, его делают только в Чечне и продают как настоящий бензин.

Перед плотиной я тормознул и пересел на место Марии, чтобы окна, в которые нам предстояло прыгать, опять оказались в поле моего зрения. Подполковник тоже пододвинулся к правой дверце. Мария ехала чуть быстрее, чем перед этим я.

– Не разгоняйся, дай пейзажем полюбоваться...

Я любовался. Только не пейзажем, а «Волгой», которая подъехала к нужному нам зданию.

– Это еще кто? – В голосе Марии откровенная угроза.

Из машины вышел человек, разговаривающий на ходу по сотовому телефону, и сильно стукнул кулаком в дверь. При этом даже не посмотрел, что рядом с дверью есть звонок. Так стучит только руководитель, которого подчиненные не догадались встретить.

– Какой-то начальник пожаловал... Ничего. Пусть его чайком угостят, пусть анекдотами покормят, пусть нас дождется... Одним заложником будет больше...

Я даже хохотнул, представив, как беру в заложники майора Асафьева.

Асафьев сразу увидел машину Толстова. И понял, что женщина за рулем – это и есть страшная Гаврош, которая, как рассказывал вчера единственный из четверых недурно подготовленных физически мужчин, оставленных в засаде в квартире Сабировой, убивает незаметно одним прикосновением. То же рассказывала и Марина Николаевна Сабирова. Но она вообще не увидела, как Мария убивает. Она видела только кровь, много крови, видела, что рука у Марии была в крови. Сейчас Асафьеву почему-то стало страшновато за Толстова и Проханова. Но и самого в то же время невыносимо тянуло как следует рассмотреть Марию Тропынину. Удержался майор с трудом. Только бросил рассеянный взгляд. Но и этого хватило. А издали и сквозь автомобильное стекло она даже привлекательна. Сам Сергей Иванович сидел справа, а сзади пристроился подполковник.