Помогает!

Немножко обидно, что после того как процесс завершен и все твои неприятные воспоминания надежно заблокированы, обнаруживаешь себя стоящим в узком коридоре, зажатом кирпичными стенами.

Впрочем, я не об этом.

Ну и кто здесь хотел увидеть безутешную вдовушку? Милости просим. Найдете – позовите.

И не вдова я, кстати. Официальная мадам Антонова прибыла в сопровождении официального отпрыска, особого горя не выказала, молниеносно управилась с формальностями и через два дня после похорон увезла болезненного наследника на воды. В Баден-Баден. О дивный, чудный мир! Стоя по другую сторону от гроба, Светочка наметанным взглядом окинула осиротевшую семейку и не без злорадства отметила, что ее собственное простенькое черное платье по крайней мере в полтора раза дороже «от-карденовского» траура madame’s Antonova.

«Мы – светские люди, но наш джип „Паджеро“ стоит в запасном гараже!»

Светочкин адвокат тогда приехал страшно разочарованный. Уезжал он к Антоновой, с трудом подбирая слюни в предвкушении жирного кусочка. Ему виделась долгая грязная тяжба жены покойного с его любовницей. Увы. Все оказалось гораздо проще. Наличествовало завещание. Корректно и грамотно составленное. Ни одна сторона претензий не имела. Вдова получила одну из машин, пухлый пакет акций, загородный ресторан «Два ЧП» и квартиру на Каменноостровском. Специально для Светочки в этом месте завещания была сделана приписка: «Извини, Булкин, но ты не сможешь там жить без меня». Правда, милый. Этот дом мои заботливые руки заложили кирпичами одним из первых.

Хлыщ-адвокатишка наверняка уже успел наплести вам с три короба: и о том, как разрыдалась любовница Антонова, услышав пошлое «Булкин», и о том, как скрипнула зубами вдова, узнав, что Светочке достался загодя купленный двухэтажный коттедж на холме? Врет. Все врет. Виталий Николаевич умел воспитывать своих женщин.

А если честно, первое время было очень хреново.

Мадам Антонова через адвоката передала свое милостивое позволение Светочке: до окончания ремонта в загородном доме пожить на Каменноостровском. Ну действительно, не к маме же в двадцать восемь смежных «хрущевских» метров перебираться? На улицу танкиста Хрустицкого?

Светочка потихоньку собирала вещи, надолго замирая с какой-нибудь ерундой в руках и стараясь не хныкать особо над сентиментальными деталями. Ну вроде туристического буклета «Лувр» с нарисованной рукой Виталия кислой рожицей. Ах да, да, вспоминаю, это у меня тогда зуб болел… Или сувенирной пивной кружки – очень старой и даже треснутой в двух местах, – мы ее привезли из Праги, из нашего первого совместного путешествия…

Ночевала Светочка исключительно в гостиной, свернувшись калачиком на диване. Да, том самом, с гобеленовой обивкой. Проклятый антиквариат оказался совершенно непригоден для сна, но ничто не могло заставить Светочку лечь в спальне. Лошадиные дозы снотворного, казалось, лишь усугубляли ночные кошмары – вязкие и однообразные, как бразильские телесериалы.

Через две недели после похорон Виталия попал под машину Гарден. Прямо перед домом. Сразу и насмерть. Света села в сугроб на обочине и рыдала так, что испуганным прохожим пришлось вызывать для нее «Скорую». Бритый с напарником увезли и похоронили Гардена где-то в лесу. А Светочка дала себе клятву – не заводить больше собак.

Жизнь съехала с наезженной колеи. Но если уж пользоваться автомобильными ассоциациями, не изменились ни качество дороги, ни вид транспорта. Просто с трассы в одночасье сняли все указатели. Куда едем? Чего едем? Сплошная бездарная суета. И главное – не прекращающиеся ни на минуту звонки и визиты. Толпы соболезнующих и просто любопытствующих. Выгнать бы их всех вон. На порог не пускать. Но бродить одной по огромной пустой квартире еще тоскливей. Самым противным были мужики-утешители. Увы, но слишком уж много умников сочли себя наследниками Виталия. Господи, это ж так просто – мужик умер, осталась женщина одинокая, богатая, красивая, воспитанная в лучших традициях русского бизнеса… Умница моя, незабвенный, продумал даже это, оплатив охрану на год вперед. Поэтому при первых же слюнях и потных руках в неположенном месте достаточно было легонько нажать кнопку вызова и… Люблю я «Золотого теленка». Особенно то место, когда из исполкома выносят грешное тело Паниковского.

А с другой стороны… Если первые три месяца Светочка старательно укладывала воображаемые кирпичи и обживала реальный загородный дом, то уже в феврале она начала выезжать в свет.

Ух, какая тоска! Потных рук здесь было на порядок больше. А тусоваться в зале вместе с охраной у нас, безусловно, западло. Пришлось отправить содержимое трех-пяти бокалов не по назначению. Вроде попритихли, но зато начали зудеть и шуршать по углам. Кто такая, да почему, да кого из себя строит, да сколько можно… А, собака лает – ветер носит… И вообще, непонятно, есть ли кто-то из этой публики, от которого не сводило бы челюсти через десять минут?

Промелькнул было на каком-то уныло-манерном «вернижасе» один дядечка, который всерьез занял Светочкино внимание больше, чем на десять минут. А что? Прекрасная спортивная форма, хорошо поставленная речь, ровный фарфор во рту, откровенные, не без юмора, формулировки. Этакий папик-умник-демократ. Увы. Откровенность его и сгубила. Уже на одиннадцатой минуте игры папик сфолил. Выяснилось, что господину нужен не соратник, не сопостельник и даже не собеседник, а просто молчаливая вешалка для драгоценностей. Их сиятельство изволили коллекционировать бриллианты и очень нуждались в передвижной витрине. Ну действительно: своими богатствами грех не похвастаться, а для этого не музей же дома открывать! Ах, вот как? Спасибо. Ужасно интересно. Как-нибудь в другой раз – обязательно.

Ну, это все так, декорации, шелуха. А вот леденящую кровь историю хотите? Извольте.

Не разбираюсь я в религиозных отправлениях. Знаю только, ну, как все, наверное, что есть девятый день со дня смерти, сороковой. Ну, еще, что в церковь женщинам в брюках входить не рекомендуется…

Как раз сороковой день Виталию был. Светочку зачем-то ни свет ни заря понесло на кладбище. А там снегу-у… Конец декабря как-никак. Северное кладбище, очевидно, вообразило себя Северным полюсом, не меньше. А наши сапожки ручной выделки и шубка канадских соболей, оказывается, и не приспособлены вовсе для русской зимы. Нет, в минус пять на Невском нам очень даже уютно. Но когда выползаешь из машины и тут же проваливаешься по уши в снег, а эта теплолюбивая зверюга «Ягуар» поджимает хвост, зарывается в сугроб и, судя по всему, решает прямо здесь зазимовать…