— Бегите! — не оборачиваясь, прохрипел он. — Ивдур, я приказываю тебе, бери Рина и немедленно уходи!

Ивдур нервно сглотнул и запинаясь произнёс:

— Я-я не ос-ставлю вас одного!.. Ч-что мне делать?

— Уходи! Да уходи же! — с отчаянием закричал старик, падая на колени, но по-прежнему не опуская рук.

Между тем туманное облако приняло очертание высокого человека, или же ещё какого-нибудь дэкамэ, похожего на человека, только невероятно высокого — рана четыре, не меньше. Прошло ещё пару мгновений, и стало видно, что это красивый молодой мужчина, с очень необычным, не совсем человеческим, холодным и гордым, но несомненно благороднымлицом. Он пошарил глазами по тронному залу, лишь на долю секунды задержавшись взглядом на Дэдэне, и остановил его на юном оруженосце.

— Так вот ты каков, Повелитель Ветра Всего Сущего! — прошелестело по залу. Незнакомец слегка улыбнулся, одними только губами, и протянул в сторону Рина руку.

— Ветра Всего Сущего?! — как эхо, вслед за незнакомцем, пробормотал Дэдэн и несказанное изумление отразилось на его лице. — Ты не получишь его, кто бы ты ни был! — тут же вскричал он и сделал сложное движение правой ладонью. Изображение незнакомца заколебалось, и тот с негодованием обернулся к придворному волшебнику.

— Как ты мне надоел, глупый старик! — зло скривил он губы, и огромный сияющий шар вылетел из него прямо в Дэдэна. Но не успел он проделать и половину пути, как Рин, подобно молнии, метнулся наперерез ему. Неуловимым для глаз движением он взмахнул мечём и дважды рассёк этот сияющий шар. Раздался ужасный хлопок, и шар распался на три пылающих полукруга, которые с силой врезались в левое плечо юноши. Рина отшвырнуло к стене, и он едва успел сгруппироваться, чтобы хоть как-то смягчить удар и не дать размазать себя по ней.

Незнакомец с испугом посмотрел на оруженосца, но увидев, что юноша жив, немного успокоился. Он вновь протянул к нему руку, как бы приглашая подойти, и что-то даже сказал, но Рин не расслышал что, ибо уже не только Дэдэн, но и Ивдур обрушил какое-то заклинание на этого чужака. Незнакомец в ярости взмахнул рукой, и Дэдэн, подброшенный в воздух, с силой ударился спиной о подоконник, чуть было не вылетев на улицу, а затем обернулся к молодому чародею. Дэдэн же застонал и медленно сполз на пол. Глаза его были открыты, а грудь почти не вздымалась. Рин бросился к нему.

Ивдур вдруг внезапно побледнел, и глаза его стали закатываться.

— Оставь его незнакомец! — оглушающее прозвучало в зале. Нгунги, широко расставив ноги и разведя в стороны руки, вдруг стремительно завертелся на месте, оторвавшись от пола. Чужак отшвырнул к другой стене молодого чародея и опасливо покосился на бывшего ита. Но Нгунги уже вращался настолько быстро, что просто превратился в ослепительно пылающий шар. Было видно, что незнакомец пытается что-то сделать, и чем дольше пытается, тем всё более тревожным становиться его лицо.

— Бегите отсюда! Бегите из города! Бегите прочь! Куда угодно, только не в Гильдию! — гремел в зале голос трёхного волшебника.

— Глупцы! Вы же не выстоите без меня против Тени! — в бешенстве прошипел чужак. — Отдайте Повелителя мне, и я спасу этот мир!

Но Нгунги уже оплетал своим сиянием облик незнакомца.

— Не верь Гильдии… не доверяй Нгунги… хотя, возможно, с Нгунги я и ошибаюсь… но лучше не верь никому… Люннель… Инхара… — едва слышно прошептал лежащий на руках у Рина придворный волшебник, а затем вдруг страшно застонал и, на мгновение, весь вытянувшись, внезапно обмяк. Лишь едва слышный вздох сорвался с его губ и улетел куда-то прочь, через разбитое окно.

Раздалось громкое шипение, словно раскалённый металл сунули в холодную воду.

— Да бегите же-е-е-е!.. — наполнил развалины тронного зала грохочущий голос, принадлежащий бывшему иту.

Рин закрыл уже мёртвые глаза Дэдэна и вскочил на ноги. Где-то, с другой стороны ослепительной сферы, занявшей уже всю середину зала, должен был быть Ивдур. Рин не хотел бросать молодого чародея и пошёл в сторону выхода из зала, обходя эту сферу, по поверхности которой с сухим треском змеились сотни молний, а из глубины то и дело вырывались иссиня-черные отростки невесть чего, немного похожие на толстые ветви засохшего кустарника. Неожиданно всё замерло, а затем по дворцу прокатился оглушительный грохот. Рина в ту же секунду швырнуло обратно к стене, а тронный зал, до самых подвалов, раскололся надвое, обрушившись своей наружней стеной прямо на разбитый во дворе сад.

Хайес молча сидел возле окна. Насупившись, он разглядывал узор пыли на подоконнике, бережно сохранившей круглые отпечатки донышек кружек, ныне растерянно столпившихся в правом его углу.

Неужели ему так и не суждено будет исполнить волю своей госпожи? Великой и Несравненной Гейлли Т’то Айяра, седьмой дочериПовелителя Бурь Ралла Т’то Айяра, владычицы океана Эзу, вечно юной и вечно прекрасной королевы четырёх островов и всех его обитателей: шоэнов, луггонов, пфарлов и прочих морских народов. Той единственной и непостижимо великодушной, кто не прогнала прочь лишённого родины, имени и языка, вконец отчаявшегося рыцаря, волею судеб приплывшего на Шоэн после долгих лет скитаний и чуть было не ставшим причиной её гибели. Годы странствий, полных бесконечных лишенийи страданий, сильно изменили его тогда. Не то, чтобы он очень уж сожалел о содеянном им в своей прошлой жизни: что сделано, то сделано. Он был слишком юн и нетерпелив, а самое главное — невыносимо горд, что слишком часто подталкивало его на крайне необдуманные поступки. Что, собственно, и послужило причиной его падения. Вернее, теперь-то он понимал, что то была даже не гордость, та благородная гордость древнего аристократического рода, что так всегда украшала истинного рыцаря, а всего лишь мелочная гордыня, круто замешанная на непомерном самомнении, упрямстве и неисправимом хвастовстве, властно требовавшими от него быть во всём первым. Любой ценой… И цена, в итоге, оказалась слишком высока… Хотя настолько уж благороднее, выше и чище помыслами и сердцем его самого любые другие рыцари Ирвира? Разве они не точно такие же, каким был и он? Разве они не проделывали того же самого, за что лишь он один оказался изгнан? Просто он был по-юношески горяч и неосмотрителен и, решая свои задачи, слишком многим перебежал дорогу… Пожалуй, лишь старика Фроггана, ему было немного жаль: про него он никогда ничего плохого не слышал. Наверняка и тому тоже было чего стыдиться в своей жизни. Разве без этого возможно? Лишь вконец самовлюблённый человек может быть настолько слепым, что полагает себя правым всегда и во всём и мнит себя чуть ли не безгрешнее самого Господа. Но, по крайней мере, никаких порочащих честь и имя Питри Фроггана слухов Хайес никогда не слышал. Жаль, что старик оказался столь упрямым.

Когда он прибыл на Шоэн, то был всего лишь жалким матросом, на каком-то торговом судне. Если бы его не лишили языка, то он, наверняка заново сумел бы многого добиться в жизни. А так, он считался всего лишь никчёмным калекой, пусть и мастерски владевшим мечом. До этого он уже был и наёмником, и охранником каравана, и даже телохранителем одного фрааского вельможи, из-за которого ему, собственно, и пришлось бежать, нанявшись на идущий к Архипелагу Шоэн торговый корабль. Первое время ему и здесь пришлось несладко: наёмников на островах не привечали, немой телохранитель с тёмным прошлым тоже никому не был нужен, а ходить на кораблях в дальние страны не устраивало уже самого Хайеса. Вот и таскал отпетый рыцарь тяжёлые тюки и бочки с кораблей на пирс и обратно, в славном граде Сэсу Ту Амари — пышной столице архипелага, чьё название, в переводе с шоэнского, означало Жэмчужина Океана. А когда не работал — пропивал все вырученные деньги в портовом кабаке, чтобы хоть на время забыться и не вспоминать о своей прошлой жизни, уже и без того ставшей призрачней сновидения. Там его давно уже никто не трогал — все знали сокрушительную мощь его кулаков и непостижимую стремительность и суровую беспощадность острого меча. Лишь однажды какие-то чужестранцы, невзирая на настойчивые предупреждения завсегдатаев, стали нарочито упорно задирать его, явно ища с ним ссоры. Хайес, несмотря на то, что уже был немного пьян, сразу же это понял, и даже обрадовался неожиданной драке. Он даже не стал доставать свой меч, а отнял клинок у одного из зарвавшихся нахалов, и не успели посетители вдосталь насладиться зрелищем грандиозного побоища, как трое его бездыханных обидчика валялись на полу, в то время, как остальные проворно удирали через окна и двери.