— Мы? Неразговорчивы?

— Я хотела задать лишь один вопрос: довольны ли Вы своей нынешней жизнью? Отвечайте первым Вы, педагог гимназии.

— Я? В целом доволен. Я цветы люблю, на прежней службе уже не восстановят. А здесь условия хорошие. И с Их Сиятельством мы подружились.

— Вы, Иван Семёнович из колледжа?

— Жить и здесь можно. Но доктор обещал документы о полном излечении оформить. Хочу попробовать заняться прежней деятельностью. Работа мне нравится, и платить стали сносно. А Хозяйка Белой Горы кто из Вас будет?

— Я тебя, Ванечка, в твоём детском путешествии встречала. Просто гуляла по пещерам и пошутила. Но теперь это неважно, ведь ты здоров, так не будем тебя путать. Главное, братец твой Ерошка отыскался. — Лилия, сболтнув лишнего, прикусила язык.

А вы так прямо из Франции под нашей Горой гулять приходили? — смущаясь, задал вопрос Иван из педколледжа. Помолчав пару секунд, добавил, — я один в семье.

— Вот и прекрасно! Вопрос обоим: Вы понимаете, что два одинаковых человека, в разных веках, но с одним именем и профессией это несколько странно?

— Понимаем. — В унисон ответили Иваны. — Но это ведь всё от болезни.

— А если я скажу, что Вы оба абсолютно здоровы и есть способ объединить Вас в одну личность?

— Простите, но мы две разных самостоятельных личности.

— И то верно. А вы, Ваше Сиятельство, не желаете произвести какие-либо изменения в своей судьбе?

— Зачем мне, старику, такая морока? Живу, как на даче. На особом положении. Что басни про меня плетут, так привык давно. Иногда сам поверить готов, поскольку болен. Братцы б мои двойники-тройники не досаждали, и совсем бы хорошо.

— Дело поправимое! Лили! Куда подевался твой Лев Николаевич!

— О! Он был вполне порядочным человеком. Не жадным. Содержал меня прилично. Но обстоятельства заставили его вернуться на Родину, где он с небольшим сдвигом во времени стал всем известным литератором. Мне выделил вполне достойную ренту. Домик наш за мною оставил. Писал иногда. Женился. Супругу, кажется, Софья зовут. Но, возможно, я что-то путаю.

— Лилиан! Что с твоим спонсором?

— Ты же знаешь, сидит в подвале…

— Достаточно, сестричка, неразговорчивая. — Далее последовал вопрос Их Сиятельству:

— Кто изо Львов, Ваше Сиятельство, беспокоит больше на сегодняшний день?

— Этот, который скользкий из Верхеудинска, досаждает. Есть подозрение, что хочет как-то со мною объединиться, что-то выведать. Врачам не жалуюсь: микстуры у них больно противные. А второй, который приличный, давно не являлся.

— Если мы избавим Вас от внимания этих господ?

— Тогда мне вовсе хорошо заживется.

— Итак: близнец-литератор сам ушел со сцены. Чумский и Верхнеудинский Вас больше не побеспокоят.

— Спасибо, милочка! Прости, что так вольно к тебе обращаюсь, но это только доверчивый Лхасаран мог поверить, что ты Принцесса. Каковская-то. Видал я на своём веку и принцесс и герцогинь. Ты получше их будешь. Это я — старый вояка и придворный ловелас тебе говорю: определённо лучше. И сёстрам твоим ни одна герцогиня в подметки не годится.

— Вот это комплимент!

— Не разучился ещё дамам приятности говорить. Но сейчас от всей души сказал!

— Подводим итог: все опрошенные своим положением довольны, учитывая внесенные сегодня поправки

— Истинно так! — За всех резюмировал Граф.

— Тогда просим Их Сиятельство проводить нас к Доктору. Наш визит завершён.

Распрощались. Вернулись к главному входу лечебницы. Лхасаран Цэрэмпилович тут как тут: довольны ли Принцессы визитом?

— Мы в восторге, Доктор! Примите в знак уважения к Вашим врачебным и учёным заслугам вот это небольшое пожертвование. Прохор, будь любезен, подай саквояжик!

Лилия извлекла из саквояжа слиток золота размером с добрый кирпич. На немой вопрос Доктора ответила:

— Мы, Принцессы, банкам не доверяем. Особенно в России, где, по словам вашего знаменитого писателя, две беды: дураки и бездорожье: Omnia mea mecum porta! Надеюсь, в сибирской глуши латынь ещё не позабыли.

— Как же, как же: всё своё ношу с собой! Известная пословица.

Трогательное прощание и отъезд Принцесс умилённо наблюдали присутствующие служащие и больные.

— Прохор! Сестричек моих домой! Меня положь туда откуда взял — приказала Лилия