— Да, это я, — неуверенно ответила я.

— Как живешь, кохана? Я так о тебе беспокоюсь. Звоню я из Быдгоща, ухе скоро вернусь. Ты одна? Мужа нет поблизости, ты можешь говорить?

— Могу, его нет поблизости, — ответила я, плечом оттеснив муха, который пытался приложить ухо к телефонной трубке, уж очень ему хотелось знать, кто звонит. Интересно все-таки, за кого меня принимает Стефан Паляновский?

А тот все не унимался:

— Как твои дела, мое сокровище? Почему у тебя такой грустный голосок? Какие-нибудь неприятности? Скажи мне, поделись…

Особый упор на слове «неприятности» расставил все по своим местам. Пан Паляновский не сошел с ума и не забыл о мистификации, со своей Басенькой он меня не путает, а говорит именно со мной и именно от меня хочет знать, все ли тут в порядке. Невинные же вопросы и нежный щебет предназначены для нежелательных подслушивателей. Пусть думают, что Басенька в доме.

— Да нет, никаких неприятностей. Все в порядке, — осторожно ответила я. — Он тоже ведет себя Вполне прилично, никаких КОНФЛИКТОВ.

— Ну и слава Богу! А краны все еще тебя беспокоят?

— Какие краны?

— Ну те, что протекали, ведь ты вызывала сантехников. Они все исправили?

Меня бросило в жар. Значит, за нами следят! Они увидели водопроводчиков и сразу встревожились, более того, у Стефана Паляновского возникли нехорошие подозрения, вот почему он звонит. Быстро надо что-то придумать, рассеять подозрения, причем сделать это так, чтобы он не догадался, что мы с мужем прозрели, что связались с милицией, иначе все пропало. Попытаюсь сыграть еще одну роль — той самой Иоанны Хмелевской, которая из лучших побуждений две недели назад согласилась пойти на глупую мистификацию и сейчас ни о чем не догадывается.

Вдохновение снизошло на меня как по мановению волшебной палочки, и я начала тоном обиженной примадонны:

— Откуда ты взял, что протекли краны? И вовсе это не краны. В кухне появилась лужа, и оказалось — лопнула труба под мойкой. Пришлось менять.

— И тебе, моей маленькой птичке, пришлось заниматься этой нехорошей трубой! Бедняжка, как я тебе сочувствую! Сантехники сами пришли или ты их вызывала?

Примадонна вконец разобиделась:

— Ты когда-нибудь видел сантехников, которые пришли бы по собственной инициативе? Я, сколько живу, не видела, — тут мне вовсе не пришлось притворяться, слова прозвучали вполне искренне. — Конечно же, твоей птичке пришлось самой их вызывать. Два раза! Представляешь, в кухне все течет и течет. Ужас!

Очень мешал муж. Он смотрел на меня большими глазами с безопасного расстояния и мешал войти в образ. Пришлось сделать паузу, которую заполнил нежными словечками пан Паляновский. Кажется, относительно водопроводчиков он успокоился.

— Минутку, — прервала я поток сердечных излияний, — у меня тут еще одна проблема. Ты ведь знаешь мужа, он всегда старается сделать мне какую-нибудь пакость. Вот и теперь. Принесли пакет и велели ему быстро доставить, а он до сих пор этого не сделал. Противный! Хочет свалить на меня. Ну нет, не стану я в его дела вмешиваться!

У пана Паляновского даже голос изменился, и он засыпал меня вопросами:

— Что ты говоришь, дорогая? Для кого пакет? Куда доставить?

— Раз они сумели отыскать сокровища барона фон Дуперштангеля и организовать их пересылку за границу…

— Барон фон… Как ты сказала?

— Я сказала: фон Дуперштангель, но не все ли равно, какой фон? Тот фриц, который собирал произведения искусства в оккупированных немцами странах, награбил их множество, но не все успел вывезти. Да тебе ведь тоже это известно.

— А да, вспомнил. Ну и что?

— Вот и прикинь, получается длиннющая цепочка. Кто-то разыскал сокровища, очень сомневаюсь, что Басенька, кто-то сколотил шайку, кто-то организует поступление драгоценностей в укромное место, кто-то на этой малине облепляет их глиной, кто-то перевозит, кто-то организует переброску через границу. Да мало ли еще всяких хлопот, ведь я не специалист, всего не знаю. Но думаю, вокруг этой кормушки топчется целый табун.

Муж запустил в волосы обе пятерни — так напряженно думал. И придумал.

— А тебе не кажется, что шаманом может быть именно этот барон фон Дуперштангель? — произнес он конспиративным шепотом. — В мою концепцию он как раз укладывается.

— Тогда ему должно быть под девяносто. А почему укладывается?

— Ну во-первых, явный преступник, тут уж, никаких сомнений, и если мы станем у него на пути, вряд ли его остановят соображения нашего здоровья. А во-вторых, не мешало бы самим его поймать, чтобы оправдаться в глазах властей. Мне все кажется, что они нас все-таки немного подозревают в соучастии.