Тот отлепился от стены, однако уходить не спешил.

– Противоречит уставу, – степенно произнес он. – Они должны уйти. Пусть переночуют у Деда со всем своим барахлом, а утром уже…

– У нас опыты стоят! – чуть не взвизгнул рыжий очкарик. Совершенно забыв, что «везувия» он еще не получил и, соответственно, опыты даже не начинал. Какие, интересно, они проводят эксперименты с этим редким артефактом? – Директор разрешил!

– А у меня директор – устав караульной службы, – меланхолично отозвался охранник.

Киреев задохнулся и какое-то время не мог говорить, только открывал и закрывал рот. Наконец нашелся:

– Сейчас я вас поставлю на место!

И вновь рысью покинул комнату. Шнобель подмигнул охраннику, но тот равнодушно отвел взгляд. Я сел на пол по-турецки, понимая, что мы вроде бы остаемся.

Охранник нахмурился.

Почти сразу вернулся Киреев:

– Подойдите к телефону! Начальник охраны!

Охранник вышел, а завскладом нервно потер ладони:

– Ну все, решил. Максименко, иди сюда, возьми книгу…

В соседней комнате включили или сделали громче радио, и все услышали сигнал точного времени, а потом голос диктора произнес: «Московское время семь часов ноль-ноль минут».

Лаборант поднялся:

– Рабочий день закончился, Виталий Васильевич.

И двинулся к выходу, стягивая халат.

– Максименко! – повысил голос Киреев, но лаборант вышел не оглянувшись. Очкарик посмотрел на нас, часто моргая.

– Ну, тогда я сам. – Он притянул гроссбух, взял ручку. – Диктуйте, пожалуйста, Химик. Что тут у вас?

Мы выполнили первую и самую важную часть плана – остались на базе. До условленного времени оставалось десять часов.

Прием артефактов затянулся на два часа. За это время несколько раз в комнату входили другие ученые, видимо, те, которых Киреев привлекал для давления на директора, у которых тоже простаивали эксперименты. Одного я видел раньше, двух других – впервые. Они с радостно-удивленными лицами разглядывали кучу контейнеров на столе, лопотали какую-то белиберду, которую даже я, с моим интересом к науке, уже не понимал. Поверх обычной одежды на них были прорезиненные халаты. Двое хмурых лаборантов притащили какие-то приборы – и тут же сбежали. В отличие от ученых, лаборанты соблюдали режим работы. Ну а ученые, надев перчатки и вооружившись щипцами, принялись разбираться с артефактами.

Шнобель активно наблюдал: заглядывал в приборы, советовал, рассказывал анекдоты. Поначалу ученые косились на наемника, но потом увлеклись и даже расспрашивали о той или иной штуке. Как нашли да как проявляется аномальность, да есть ли предположения о действии… По результатам измерений и расспросов назначали цену. Шнобель так вошел во вкус, что даже торговался.

Заскучав, я прошел по комнате, выглянул в коридор. Оттуда вели четыре двери. Входная закрыта; вторая дверь, справа от комнаты, где кипела работа над артефактами, была открыта настежь, за ней я увидел такую же длинную комнату, только вместо стола стояли четыре кровати. Я заглянул в третью, лишь приоткрытую, и обнаружил маленькое помещение с еще одной дверью в глубине. Там виднелись шкафчики.

В маленьком помещении вполоборота сидел охранник и, сложив руки на груди, созерцал мониторы. С десяток маленьких черных экранов, на каждом из которых бежала зеленая кривая – как отмечающая пульс на приборах жизнеобеспечения в больницах.

Не успел я удивиться, что это, как охранник, заслышав шаги, подскочил.

– Ку-уда? – раскатывая «у», воскликнул он. – Давай-ка обратно.

Я миролюбиво улыбнулся.

– Нас оставили до утра, а в том «обратно» ни сесть, ни лечь негде.

Он смотрел на меня настороженно, даже непри-язненно.

– Спать будете там, – показал на дверь за моей спиной, ведущую в комнату с кроватями. – Из Будки не выходить, ясно?

– Что насчет поесть?

– Никаких распоряжений на этот счет не поступало, – сердито сказал охранник.

Я вернулся в комнату, решив, что спорить с ним невыгодно. А дежурный еще и дверь за мной закрыл.

Хлопнула дверь, послышались шаги. Судя по голосам, в Будку вошло человека три-четыре. Они направились в караулку, спустя пару минут к ним присоединились еще несколько. Какое-то время за стенкой громко разговаривали, смеялись, ругались – затем все поочередно покинули помещение. Я опять выглянул – за мониторами сидел уже другой охранник.

Из комнаты вышли ученые и Шнобель, тащивший на горбу рюкзак с артефактами.

– Сейчас Сергеев проводит вас в столовую, ужин до десяти, – произнес Киреев, радостно потирая ладони.

– Сергеев никого никуда не проводит, – отозвался со своего места охранник, поворачивая к нам гладко выбритое лицо и окидывая нас со Шнобелем изучающим взглядом. – Сергеев на посту. Вызову Архарова, покажет.

Он сказал что-то в висящую на лямке бронежилета рацию, после чего велел нам подождать. Опять окинул нас внимательным взглядом, особенно мою перевязанную ногу.