– Это вас еще кормить? – без малейшего любопытства к чужакам поинтересовался он. Рукава белой форменной куртки были закатаны до локтя. – Выбора нет, предупреждаю, только гороховый суп остался и гуляш. Компота нет, только чай.

– Пусть будет чай, – нисколько не огорчился Шнобель, беря поднос. Я тем временем оглядывал зал и сидящих тут. Сбоку от раздачи наверх вела лестница – видимо, в бар. Оттуда доносились голоса и негромкая музыка.

– Да у вас тут веселье! – Шнобель подмигнул шефу, но тот равнодушно отвернулся и с грохотом начал сдвигать крышки кастрюль.

Получив ужин, мы отошли за столик возле окна, равно далеко от всех, кто тут сидел. Мужик с бритой головой, хлебавший суп в дальнем углу, уставился на нас недовольным взглядом. Остальные косились с любопытством.

Пока я ел, Шнобель загибал пальцы, тихо считая охранников:

– Возле склада главный вход, там один. Затем один в коридоре, через который мы пришли, это двое. Один на посту в Будке, другой в Административном корпусе, это четверо. Плюс на складе один, уже пятеро. Один ходит по периметру, другой по внутреннему кругу, то бишь вокруг столовой и рекреации, – семеро. Еще один вокруг лаборатории – восемь. Двое внутри лаборатории – десять. А Дядя говорил, что в смене одиннадцать, кого же я забыл? – подвигав носом, Шнобель залпом выпил полстакана остывшего чая. – Ну да, по периметру же двое ходят! Значит, две команды по одиннадцать трупов – уловил намек? Смена – сутки, сменяются каждые четыре часа.

Шнобель исподтишка оглядел людей в помещении, склонился ко мне и снова зашептал:

– Будем действовать в последнее дежурство второй команды. В четыре часа первая команда сдает дежурство и шкандыбает спать, так что на всей базе остается только вторая команда. Час переждем, чтобы уж точно все улеглись. И у нас остается два часа до того, как поднимется следующая смена. Но вообще-то операция займет несколько минут. Заметил у них черные браслеты?

Я кивнул.

– Знаешь, что такое? Датчики сердцебиения. Если грохнуть кого, датчик отсигналит на пульт, что хозяин копыта откинул. И дежурный тревогу подымет. Так что того, что за пультом, – кладем одним из первых.

– Так эти приборы в Будке…

– Вот-вот. Аппаратура, на которую сигналы со всех датчиков приходят. Что все охранники живы. Поэтому если вкратце, то план такой: мы с тобой ложимся дрыхнуть в Будке, как нам определили. Ждем последней смены, она в четыре начинается, потом ждем еще чуток. К пяти приходит наш человек. Он идет в тоннель к воротам и дает по кумполу первому. Так как первый знает нашего человека, то охранник шуму не поднимает и не бузит, тихо дает себя стукнуть. Это засекает дежурный на пульте в Будке и дежурный в Административном корпусе.

– Аппаратура дублируется?

– Точно. Наш человек открывает ворота, впускает остальных. Дежурные за пультами пока не очень беспокоятся: может, тот, что у ворот, просто заснул? У спящего все-таки частота пульса поменьше, чем у живого. Тьфу, бодрствующего. Надо бы проверить. Но тут мы убираем дежурного в Будке. И тот, что в АК, получает реальный повод для беспокойства. Он посылает троих – тех, кто ближе, то есть тех, кто обходит территорию, – посмотреть. Тем временем наш человек уже выпрыгнул в окно с Валерьяном и Перцем, предположим, и бежит к Административному корпусу. Мы с тобой и другие спрятались в раздевалке.

Шнобель многозначительно посмотрел на меня и продолжал:

– Трое заходят в Будку, видят, что дежурный лежит носом в стол. Тот, что за мониторами, говорит двоим проверить охранника у ворот, они идут в тоннель. Мы тихо снимаем одного, который остался проверить пульс у лежащего носом в стол дежурного. Чел за пультом видит, что еще один в отключке, велит двоим идти обратно в Будку, сам тянет дрожащие ручонки к тревожной кнопке. Но тут его убирает наш человек. Мы убираем этих двоих, которые пришли проверить в тоннель отключившегося. И если все сделать быстро, тихо и чисто, то через пять минут мы фактически взяли базу. Остаются один на складе и в главном тоннеле, с этими разобраться не проблема. После чего дружно идем в лабораторию, снимаем тех троих, что там, – и вуаля. Остальные – ученые там, персонал, короче, все прочие – в это время мирно дрыхнут в жилом корпусе. Дядя говорит, что двух часов до утренней смены ему хватит.

– Хватит для чего? – меня неожиданно мороз пробрал по коже. Нечто вроде дурного предчувствия, как бывало не раз перед большой опасностью. Да кто же этот Дядя и что ему, Зона его поглоти, нужно здесь?

– А хрен знает, – беспечно отозвался Шнобель, беря ложку в одну руку и хлеб в другую. – Нам это уже пофиг.

– Но тут еще… – я на секунду замолчал, подсчитывая. Две команды по одиннадцать человек – это одно суточное дежурство. Если взять сутки через сутки, к примеру… – Как минимум сорок четыре человека охраны. Да плюс ученые, персонал… В семь все эти люди встанут и выйдут на улицу. Ученые пойдут в лабораторию, охрана заступит на дежурство и обнаружит трупы… Обнаружат Дядю быстро – что тогда? Вас всего шестеро – против почти пятидесяти вооруженных людей. Может, в случае тревоги они и персонал вооружат, тогда до сотни врагов. Вас выбьют из лаборатории в считаные минуты!

– Он сказал, с остальными сам разберется. Когда сюда попадет.

– И ты в это веришь? Ты же видел сам, не слепой, Дядя этот ваш – не боец. Что он может сделать? И потом, по самому плану – а если кто-то не пойдет спать, а в бар завалится, а потом в неподходящий момент на улицу выйдет? Бармен, к примеру, курить ходит. Не увидит своего дружка Архарова – и тревогу поднимет.

– Какую он там тревогу поднимет, – отмахнулся Шнобель, но тень беспокойства все-таки промелькнула на его лице. Он раздраженно сказал: – Отстань, короче. Я тебе все изложил, что знал. Две части плана я уже выполнил: попал на базу, остался на ночь. Значит, Дядя рассчитал верно, и остальное получится. Валерьян верит Дяде, а я верю лидеру, ясно? Пять лет вместе. Валерьян еще ни разу с заказчиком не про-кололся.