«Нет, Кантор не ошибся. Он не мог ошибиться, хотя запах и не слишком силен. Он мог бы взять след и по более слабому запаху», – думал его хозяин.

Низко пригнув голову к земле и как будто повеселев, Кантор побежал, быстро переставляя лапы. Он был рад: это была самая интересная игра, он любил ее больше других…

«Интересно, далеко ли ушел этот мерзавец? – подумал Чупати о нарушителе границы. – По словам обходчика, он был у него ровно в два, а сейчас половина пятого. Значит, получился разрыв в два с половиной часа. Мы прошли километров шесть-семь…»

Кантор перешел на другую сторону шоссе. Несколько метров пес шел по дну придорожного кювета, затем свернул к лесу. Чупати машинально запоминал дорогу. Лесок оказался крохотным, за ним был отчетливо виден берег Рабы. Кантор шел вдоль садов, вытянувшихся по самому берегу реки, по узенькой тропинке. Вскоре он уже не шел, а почти бежал, крепко натянув поводок. Это свидетельствовало о том, что он шел уже по теплому следу.

Наконец он остановился перед калиткой одного дома. Чупати подождал, пока подойдут пограничники. Запущенный сад выходил к реке. Посреди сада стоял дом, вокруг него разрослись высокие кусты сирени.

– Полагаю, что мы прибыли на место, – шепнул Чупати лейтенанту.

Кантор так и рвался во двор. Чупати с трудом сдерживал собаку. Старший сержант посоветовал лейтенанту оставить радиста на всякий случай во дворе.

Кантор увлек хозяина в сени. Чупати отстегнул поводок от ошейника и рывком распахнул двустворчатые двери. Кантор рванулся вперед, через секунду послышался испуганный женский крик.

– Тихо! – Чупати вслед за собакой вбежал в кухню. За столом с кастрюлей в руках, дрожа от страха, стояла женщина лет сорока.

– Где он? – строго спросил ее Чупати.

– Мой муж… мой муж… – беспомощно пробормотала женщина.

Кантор стоял перед закрытой дверью, ведущей в соседнюю комнату. Он тявкнул, давая хозяину знак, что тому нужно заглянуть в комнату.

– Кто в той комнате? – спросил Чупати.

– Никого!

– Посмотрим! – Вытащив пистолет из кобуры, Чупати открыл дверь.

В комнате действительно никого не было.

Кантор полез под кровать, сразу же уловив знакомый запах. Там он обнаружил чемодан, который показался ему подозрительным. Он вытащил его из-под кровати. Чемодан оказался на удивление тяжелым, хотя и был небольшим по размеру.

Чупати открыл чемодан, в котором лежало мужское белье, полотенце… «Но почему же он такой тяжелый?» Старший сержант еще раз осмотрел чемодан. Найдя какую-то кнопку, нажал на нее. Автоматически откинулось дно чемодана, под ним обнаружилась портативная рация.

– Ого! – Чупати снова захлопнул крышку чемодана. Выйдя с чемоданом в руках, сержант спросил, обращаясь к женщине:

– Чемодан есть, а где же его хозяин?

– Это чемодан мужа, – не без замешательства ответила хозяйка.

– Думаю, товарищ лейтенант, что главное вещественное доказательство у нас в руках.

Кантор тем временем обнюхивал комнату, потом вышел в сени и, тихо повизгивая, позвал к себе хозяина.

– Видно, это еще не все. – Чупати сделал лейтенанту жест идти за ним.

Собака выбежала во двор и побежала к пристроенному к дому сараю. Сарай был заперт на замок. Кантор грозно зарычал, шерсть у него на спине встала дыбом.

Лейтенант позвал хозяйку, чтобы она открыла сарай. Женщина стояла на месте, нервно теребя край передника, и не шевелилась.

– Открывайте же наконец! – приказал женщине лейтенант.

– Да побыстрее!.. – прикрикнул Чупати.

– Я боюсь… боюсь вашей собаки… – пробормотала женщина.

– Собаки бояться не стоит. Вам надо бояться кое-чего другого, – ответил ей старший сержант.

Женщина наконец открыла сарай, и Кантор юркнул в него. В сарае было сено, в котором и начал копаться пес. Скоро он наполовину скрылся в сене, видны были только задние ноги. Вслед за Кантором в сарай вошел Чупати. Взяв в руки вилы, стоявшие возле двери, он несколько раз воткнул их в сено: ничего не нащупал. Тогда он позвал пограничников, чтобы они внимательно обыскали весь сарай.

– Что теперь с нами будет? – запричитала женщина.

– Что будет? – переспросил Чупати. – А вы разве не знаете, что бывает за шпионаж и за укрывательство диверсантов?

Пограничники ничего в сене не обнаружили. Однако Кантор все не успокаивался: он скреб дощатую перегородку.

Хозяйка уже не плакала, а истерически кричала.

А Кантор все лез и лез на перегородку, угрожающе рыча и ощетинившись. Пограничники, так ничего и не обнаружив, вышли из сарая. Кантор же, обнюхав дощатую перегородку, в щели почувствовал тот самый запах, который преследовал его сегодня столько времени.