Семья переживала в это время материальные трудности, как и само государство. Запасы прошлых лет изрядно истощились, тем более, что приходилось помогать мелким фермерам и арендаторам в Гростенсхольме.

Маттиас спокойно относился к тому, что его врачебная практика не давала ему абсолютно никаких доходов.

Всех выручал Александр Паладин. Никто напрямую не обращался к нему, но он сам видел, как обстоят дела, да и Габриэлла намекала на это отцу в особенно трудных ситуациях. Поэтому он выделил им солидную сумму из своего огромного состояния. После этого все с облегчением вздохнули, а Лив бросилась на шею своему зятю.

Микаел понемногу возвращался к жизни. Если позволяла погода, Анетта шла с ним гулять по живописным окрестностям. Они начали с небольшой прогулки по Липовой аллее, потом стали уходить подальше. Между ними не произошло еще решающего разговора, проясняющего их отношения. Вместо этого Анетта старалась показать ему свою заботливость и внимание. Собственно говоря, им осталось преодолеть самый последний барьер.

Сесилии было совершенно ясно, что их тревожит.

— Напои ее допьяна, Микаел, — как всегда, прямолинейно, сказала она однажды, — иначе ты никогда не наведешь порядок в ее чувствах.

Он был шокирован. А она продолжала убеждать его в этом.

— Анетте нужно расслабиться, чтобы преодолеть торможение. А это тебе никогда не удастся сделать с твоей чрезмерной деликатностью.

— Ты что, хочешь, чтобы я ее изнасиловал?

— Нет, это было бы хуже всего. Напои ее так, чтобы она ничего не соображала. Больше нечего тебе посоветовать. И я уверена, что все пойдет, как по маслу.

Вскоре датская семья уехала, а вслед за ними стало подумывать об отъезде и шведское семейство. В один из последних дней, проведенных на Липовой аллее, Анетта сказала:

— Микаел… Доминик привык играть с детьми. А когда он вернется домой, то снова будет один… Не хочешь ли ты прогуляться немного и поболтать?

На лице ее была написана озабоченность, он хорошо это видел. «О, нет, Анетта, — подумал он, — у меня другие планы».

— С удовольствием. Не попросить ли нам лодку у Калеба? Мы могли бы покататься по озеру.

Это предложение Анетта восприняла с растерянностью. Она не рассчитывала на водную прогулку, но почему бы не попробовать? В лодке она будет в относительной безопасности…

Нет, что это за мысли? Неужели она никогда не освободится от своих комплексов?

Похоже, что нет.

Им, конечно же, сразу дали лодку, и они поплыли по небольшому озеру, расположенному неподалеку от церкви.

Каким галантным был Микаел! Он прихватил с собой вино и печенье, и всю дорогу, пока они плыли по озеру, был таким предупредительным. Анетта почувствовала сладкое опьянение.

День был теплым, но пасмурным. Над озером висела дымка, постепенно сгустившаяся в туман. И внезапно Микаел и Анетта оказались в сером облаке, за пределами которого ничего не было видно. Все вокруг было серым, все контуры были размыты, голоса их звучали приглушенно, нигде не отдаваясь эхом. Вода и туман сливались в единую безбрежную стихию.

Все это создавало удивительное настроение. Анетта прилегла на корме, подобрав слегка свою роскошную юбку, чтобы не замочить ее в воде, что была на дне лодки.

— Мы одни в целом мире, — сказал Микаел.

Она смотрела на его сильные руки, держащие весла. Голос его был таким басовитым, сам он был таким рослым и мужественным… И прежний страх снова охватил ее.

— Да, — прошептала она и покраснела.

— Анетта, — нежно произнес он, — мы с тобой так сблизились здесь, на Липовой аллее…

С чисто французской непосредственностью она выпалила:

— Да, но это было, пока ты…

Она испуганно замолчала.

— Пока я был слабым и беспомощным? Ты это хотела сказать?

Еще больше покраснев, она опустила голову.

— Ты здесь в безопасности, — будучи несколько задетым, произнес он.

— Я не это имела в виду, Микаел.

Но он с невозмутимым видом переключился на нейтральную тему.

— Посмотри, сколько красок в этом тумане!

— Красок? — ничего не понимая, произнесла она. — Но я вижу здесь только молочно-белый цвет, немного серого…

— Но разве ты не видишь пастельные тона? Там, где сквозь туман пробивается солнце, появляется розовый цвет. На фоне же неба туман кажется светло-бирюзовым.

Анетта смотрела по сторонам, для нее все было серым. «Нужно быть художником, чтобы видеть это», — подумала она.

У нее появилось ощущение легкости, ей вдруг стало все равно, что она говорит и что делает. Так на нее подействовало вино. Ей не следовало пить его.