Шрифт:
Если не принимать во внимание значимость церебральной дисфункции у некоторых пациентов, то можно утверждать, что не у всех псевдологов наблюдается нарушение деятельности головного мозга и не все пациенты с церебральной дисфункцией страдают фантастической псевдологией. Следовательно, существуют другие объяснения этого уникального явления. Некоторые психологи и психиатры рассматривали фантастическую псевдологию с точки зрения бессознательных попыток сохранить или создать ощущение самоидентичности и уберечься от нарастающей тревоги.
Хелен Дойч (1921–1922) в своем исследовании, которое она отправила в Венское психоаналитическое общество уже более 70 лет назад, определяла фантастическую псевдологию как сиюминутные мечты, выдаваемые за действительность, которые отражают желания честолюбивого или эротического свойства. Согласно Дойч, практически все мы хотя бы раз называем незначительное отклонение от правды обманом в течение своего правдолюбивого существования. Однако обман, вызванный фантастической псевдологией, имеет всепроникающий и устойчивый характер. Масштабы и содержание псевдологии определяются скорее внутренними факторами, нежели аудиторией. История Жаклин подтверждает теорию Дойч. Жаклин вылепила целый виртуальный мир мечты, чтобы избавиться от болезненных воспоминаний.
Именитый психоаналитик и теоретик психологии Отто Фенихель (1954) рассматривал фантастическую псевдологию иначе. Он предполагал, что «раз можно заставить собеседника поверить в то, что ложные факты правдивы, значит, не исключено, что подлинные события, воспоминания о которых держат меня в страхе, недостоверны». Одна из задач псевдологии — избавление от мыслей о чем-то неприятном и тревожном (репрессия, подавление). Однако субъект фантастической псевдологии может выбрать маскировку болезненных воспоминаний, которые пытается скрыть. То есть ложь может открывать правду.
История Джека Монтгомери — это прекрасный пример, подтверждающий данную гипотезу. Он много раз лгал о насилии, пережитом на войне. Но насилие он перенес в детстве, будучи «пленником» собственного отца. Болезненные картины детства замещались лжекартинами о героически вынесенных пытках военнопленного.
Фантастическая психология выполняет и защитную функцию, позволяя поддерживать чувство субъективной индивидуальности и ощущение «собственной персоны». Дитрих (1991) описал успешный психоанализ мальчика-подростка, который неоднократно прибегал к псевдологии во время анализа. Псевдология отвлекала его от мыслей об угнетенной, скрытной, бедной и властной матери. После успешного завершения анализа юноша мог обернуться назад и сказать: «Я сам придумал весь этот бред. Он был куда интереснее, чем настоящий я».
Фантастическая псевдология может быть формой проекции отрицательных сторон личности и наделения ими другого объекта (человека). Фантазии пациента с пограничным расстройством личности о том, что он стал жертвой нападения или сексуального насилия, могут скрывать под собой его собственные импульсы, перенесенные на других людей (Снайдер, 1986). Ложные обвинения мы рассмотрим в главе 9.
Часто считается, что псевдолог лжет, не прилагая для этого никаких усилий, не испытывая чувства вины или эмоционального возбуждения. Работа Пауэлла и его коллег (1983) опровергает это утверждение на примере одного случая. Пациент, давно укоренившийся в фантастической псевдологии, эмоционально возбуждался, когда давал ложные ответы при проверке на полиграфе. Исследователи пришли к выводу, что псевдолог испытывает значительно более сильное чувство тревоги и вины, чем привыкли считать.
Закоренелые лжецы
Большинство людей, склонных к патологической лжи, делают это не так явно, как судья Монтгомери и Жаклин. Все равно они доставляют немало огорчений своим близким и коллегам и значительно усложняют собственную жизнь попытками защитить себя.
Фредди, 24 года, в психиатрический кабинет привела жена Джеки. Она практически вела его за ухо через дверной проем. «Я хочу, чтобы вы его вылечили», — немедленно объявила она. Супруги не были женаты и полугода, и, если верить Джеки, которая была на 4 года старше мужа, она становилась жертвой одной лжи за другой. Сразу после свадьбы она узнала, что их медовый месяц оплачен деньгами, которые Фредди одолжил у своего работодателя. А ее он уверял, что скопил их благодаря сверхурочным. Однажды по почте пришли штрафы за неправильную парковку на общую сумму $680. Фредди утверждал, что оплатил их. Джеки продолжала перечислять обманы мужа, связанные с походом на работу (он не признался ей о своем увольнении), со счетами (которые он, по его словам, оплатил, а на самом деле нет). В финале она произнесла: «Единственный случай, когда я твердо знаю, что он не врет, — это когда говорит, что любит меня».
Фредди работал плотником и был мастером своего дела. Только что закончился срок его условного заключения (2,5 года за квартирную кражу со взломом), когда он встретил Джеки, инсталлятора в местной телефонной компании. Она не была красавицей, и у нее был взрывной характер. Это отталкивало поклонников. Но Фредди заинтересовался ею. Сам он отвечал ее запросам и обещал с ее помощью исправиться. Он вызывал у Джеки сочувствие из-за несчастливого брака: первая жена была лидером в их отношениях, часто унижала его при посторонних и неоднократно бросала ради другого мужчины.
Детство Фредди было относительно спокойным. Он был милым, тихим, немного застенчивым ребенком и посредственным учеником. В школе у него не возникало проблем с дисциплиной и с законом, пока он не признался в краже и не был осужден. Его безупречная репутация стала причиной, по которой он получил такое мягкое наказание. Фредди признавался самому себе, что его безупречная репутация была во многом счастливым недоразумением. Просто его раньше не поймали. Он врал родителям, скрывая от них, что употребляет марихуану и кокаин. Он лгал своей первой жене и судебному приставу (после получения условного срока) о том, как часто он на самом деле посещает собрание анонимных наркоманов. Он обманывал своего психотерапевта, почему он не приходил в назначенное время. Он уверял, что жаждет исправиться, но поддается импульсам, а потом идет на обман, чтобы скрыть свои поступки.
Первой реакцией Фредди на психиатрическое лечение было воодушевление. Он принимал лекарства (прозак, прописанный, чтобы снизить импульсивность) и согласился на психотерапию, чтобы суметь постоять за себя в браке, а не лицемерить, уклоняясь от конфликтов. Любопытно, что Джеки стала жаловаться психиатру на то, что муж перестал быть добрым как раньше и чаще провоцирует ссоры. Отвечая на вопросы врача, она признала, что он стал больше работать и меньше врать. Позвонив во второй раз, она была более решительной и требовала, чтобы Фредди прекратил принимать лекарства и чтобы в результате терапии он покорно бы исполнял ее желания. Она хотела, чтобы его «вылечили», словно от его болезни избавляют хирургическим путем. Вскоре после этого Фредди прекратил лечение.
Закоренелые лжецы обычно врут по ряду причин. Ложь может быть отнюдь не безобидной, она может вызываться агрессивными мотивами, попыткой провести соперника или нечестно использовать в корыстных целях других людей или обстоятельства. У детей ложь может служить дерзкими нападками на родителей, осмеянием родительской системы ценностей и их стремлений. Ложь может быть способом избежать наказаний или конфликтов или скрывать постыдное невежество, или ею лжец просто развлекает себя и окружающих. Повседневная ложь иногда спасает от болезненного осознания того, что поставленные задачи так и не были достигнуты.
Характерная черта компульсивных лжецов, зафиксированная многими исследователями, — низкое самоуважение. Ложь может быть попыткой создать комфортную для себя психологическую атмосферу, но лишь на короткое время. Сходный эффект оказывают алкоголь и некоторые препараты. Повторяемая ложь может поддерживать уважение к себе, перенося вину за неудачи на окружающих или создавая миф об успешности.
Селлинг (1942) среди корней патологической лжи называл чрезмерную родительскую опеку, соперничество между детьми, воспитание в неблагополучной семье и замедленное развитие. Обстоятельства, описанные выше и приведенные в следующей главе, включают типичные психологические аспекты закоренелой лжи. Сегодня взгляды Селлинга так же актуальны, как и 50 лет назад. Для патологических лжецов ложь — инструмент психологической самозащиты, помогающий сохранить чувство собственного достоинства или компенсировать отсутствие более сложных способов справиться с повседневными проблемами. Этот недостаток в развитии провоцируется одним или несколькими факторами, приведенными ниже: