Он открыл рот, чтобы ответить, но пересохшее горло отказывалось издавать какие-либо звуки.

— Пить, — наконец прохрипел он.

Она решила, что ничего от него не добьется, если не выполнит его просьбу. Натянув через голову еще сырую куртку, она попросила:

— Закройте глаза.

Дункан не нуждался в подобных указаниях. У него не было ни малейшего желания снова открывать глаза, пока не зайдет солнце. Спустя мгновение у его губ появилась чаша с разведенным водой вином.

— Пейте, — выдохнула Лине.

Он с трудом приподнялся. Девушка едва не разлила вино — настолько она торопилась поднести ему чашу и отделаться от него. Осушив сосуд, он тяжело откинулся на постель, словно вся его сила ушла на это единственное движение.

— Ну? — резко спросила она.

— Пожалуйста... — начал он ей в тон, но затем, сглотнув, продолжал уже шепотом: — Пожалуйста, давайте вы расспросите меня попозже.

— Попозже? — воскликнула она, отчего он дернулся. — Но вы... вы не имели никакого права...

— Подождите, — умоляюще произнес он.

— ...тайком пробрались ко мне в постель...

— Не сейчас, — взмолился он.

— ...словно я какая-то шлюха...

— Пожалуйста!

— ...которую вы сняли за деньги!

С него довольно. Он выпрямился и развернулся к ней.

— Послушайте! Я заплатил свои деньги за эту комнату, и за кровать в том числе! Можете спать в любом другом месте, если вам что-то не нравится! — Он снова застонал, обхватив раскалывающуюся от боли голову обеими руками.

Лине, придя в отчаяние, сжала руки в кулачки. Неужели не будет конца наглости этого простолюдина? Она ненавидела себя за то, что оказалась в долгу перед ним. Это было уже слишком.

И ей действительнобыла ненавистна сама мысль о том, что невольно она желала, чтобы этот привлекательный цыган обладал ею.

Она с грохотом поставила чашу на стол, дав себе обещание больше не принимать ни его благотворительность, ни его поцелуи. Она отшвырнула в сторону его сапоги, валявшиеся посреди комнаты, и принялась собирать свои вещи с холодного дубового пола.

Дункан и представить себе не мог, что такая маленькая женщина может производить столько шума. Похоже, заснуть ему сегодня утром больше не суждено. Он очутился между молото: и наковальней: с одной стороны, Лине металась в небольшой комнате, грохоча, как слон в посудной лавке, с другой — нестерпимо гудела голова. Поэтому на тишину и покой ему не приходилось рассчитывать. Он отшвырнул простыни и встал, чувств как у него кружится голова и уходит из-под ног пол. «Чего ради я так вчера надрался?» — подумал он.

— Я больше не смею досаждать вам, — с жаром заявила Лине, покончив со своими шумными сборами. Он заметил, что она снова надела измятую одежду и теперь стояла перед ним, подчеркнуто глядя в сторону. — Таким образом, вы освобождаетесь от своей клятвы присматривать за мной. Мне не нужна ни ваша защита, ни ваше благородство.

Она на мгновение умолкла. Следующие слова она выпалила на одном дыхании:

— Я благодарна за оказанную до сего момента помощь и обещаю, что вознаграждение будет отправлено вам незамедлительно.

Он не смог удержаться от смеха, вызванного словами маленькой торговки, хотя и смех, и ее слова до боли зазвенели в ушах. Как смешно выглядела ее снисходительность! К ее несчастью, она еще не знала, каким упрямым может быть Дункан.

Как-то, еще мальчишкой, он похвастался, что сможет с равным успехом сражаться как левой, так и правой рукой. Это хвастовство стоило ему бессчетных синяков и шишек. Но в конце концов левой рукой он научился управлять мечом так же, как и правой, — его упрямство было вознаграждено.

Несколько лет назад он столь беспечно принял на себя обязанности рыцаря, а теперь ничто не могло отвлечь его от ответственности, которую они влекли за собой. Рыцарство и благородное поведение стали основой его жизни.

— Вы не продержитесь здесь и минуты без моей защиты, — проворчал он, с трудом натягивая измятые штаны. — Кроме того, у вас нет денег... Если вы, конечно, не рассчитываете подзаработать здесь, — он обвел комнату жестом. Он видел, что терпение у нее вот-вот лопнет, как у норовистого жеребца. — Клиент, как правило, требует кое-что еще, кроме пощечин, — не мог не добавить он.