— Маркус, я… я не знаю, — наконец выдохнула она. — Такой шаг. Ведь мы даже еще точно не знаем, беременна ли я на самом деле, да и в любом случае нельзя вступать в брак просто потому, что я забеременела.

— В брак вступают еще и не по таким причинам. Да ладно тебе, ведь ты же меня любишь, ведь так?

Эйвери подняла на него глаза, впитывая красоту этого столь дорогого ей мужественного лица.

— Конечно, я люблю тебя, Маркус. Но вопрос в том, любишь ли ты меня?

— Ты очень много для меня значишь, — сразу же ответил Маркус. — Больше, чем любой другой человек в моей жизни, если, конечно, не считать деда. И я действительно верю, что у нас все получится.

— Ну а если я все же не беременна?

— Тогда мы все равно вступим в брак. Давай просто сделаем это. Ведь мы можем пожениться прямо сейчас.

— Если слушать тебя, все кажется таким простым.

— Но ведь все действительно очень просто.

— Просто дай мне немного подумать, хорошо? Я не хочу спешить с таким важным решением.

— Хорошо, — согласился Маркус, — сегодняшнего дня тебе на размышления хватит?

Эйвери устало рассмеялась:

— Маркус, это просто нечестно. Ты предлагаешь мне то, что навсегда изменит нашу жизнь, и хочешь, чтобы я просто взяла и за пять минут все обдумала?

— А я все обдумал еще быстрее, — заметил он и поцеловал ее в слегка приоткрытые губы.

Мгновенный жар, мгновенное желание. Даже несмотря на все страхи и волнения сегодняшнего дня, она все так же полностью находится в его власти. И если она только наберется храбрости и скажет «да», он всегда будет рядом с ней.

— Мне нужно сегодня на пару часов забежать в офис, — сказал Маркус, прерывая ее размышления. — А ты пока хорошенько отдохни, а вечером я тебя куда-нибудь свожу поужинать, и мы обо всем поговорим.

— Мне уже намного лучше, а в Метрополитен-музее со мной точно ничего не случится. И я обязательно что-нибудь съем перед тем, как туда идти.

— Я свожу тебя туда в другой раз, обещаю, а сегодня, прошу тебя, выполни мою просьбу и посиди дома. — Маркус отбросил у нее со щеки непослушный локон. — Ты меня сегодня очень сильно напугала, и я не знал, что мне делать, когда не понимал, что с тобой не так. А теперь мы знаем, что ты, скорее всего, беременна, так что мы обязательно со всем справимся вместе. Но я хочу быть уверенным, что ты в безопасности. Прошу тебя, ради меня, только один день.

— Ладно, — сдалась Эйвери. — Но только если ты пообещаешь, что сводишь меня в этот музей в другой раз.

— Я же сказал, что свожу, разве нет? Значит, договорились. Эйвери, я никогда тебя не подведу.

После того как он ушел, Эйвери раз за разом повторяла себе его последние слова, надеясь в них поверить. А потом она вдруг поняла, что ужасно голодна, сделала себе пару сэндвичей и целую миску фруктового салата, уселась с ними на диван и принялась за обед, попутно размышляя о своей дальнейшей жизни. Поела, подумала, а потом подумала еще и еще.

Маркус не соврал ей относительно своих чувств. Он не стал заверять, что бесконечно ее любит, а даже если бы и стал, то она, скорее всего, ему бы не поверила. Но он сказал ей правду, и это очень много для нее значило.

Она очень ему дорога. Но достаточно ли ей этого? Где-то в глубине души она прекрасно понимала, что хочет, чтобы он безумно ее любил. Но если она согласится на его предложение, то заложит прочный фундамент под их отношения. Ведь многие успешные браки начинались и с куда меньшего.

Ей не обязательно выходить за него, ведь денег у нее и так больше чем достаточно, чтобы никогда ни от кого не зависеть. Но деньги — это еще не любовь. Деньги — это, конечно, хорошо, на них можно купить еду и любые удобства, так что прокормиться она всегда сумеет, но, чтобы питать душу, нужна любовь. Эйвери взглянула на часы на микроволновке. Полдень. Она вздохнула. Похоже, сегодня ей предстоит очень долгий день.

Маркус уже так давно не появлялся в офисе, что его ждали целые горы бумажной работы, но его интересовала лишь одна бумажка — извещение о том, что коллекция Каллена приедет в Нью-Йорк уже в эти выходные. Молча поклявшись обязательно присутствовать при ее осмотре, он занялся рутинной работой.

Маркус уже прямо-таки представлял, как все эти картины заносятся в каталог аукциона, и его радость омрачало лишь отсутствие в этом списке «Очаровательной дамы».

А потом он вдруг понял, что если Эйвери все-таки согласится выйти за него замуж, то тогда эта картина будет принадлежать и ему. Так что так или иначе она обязательно достанется ему.

Отвернувшись от стола, Маркус уставился в окно, хотя оживленная Мэдисон-авеню его сейчас совершенно не интересовала. Когда же все успело выйти из-под контроля? Маркус еще раз мысленно пробежал последние две недели и решил, что выбрал единственный возможный путь.