— Путь втрое дольше, если не знаешь, куда идти.

— Зато каждый шаг неизбежно его сокращает.

— Отлично сказано. Если мне суждено читать когда-нибудь проповеди своим ученикам, я непременно повторю им твои слова, варвар.

— Я не варвар, — засмеялся Даркл, — а слова можешь повторить, если больше ничего умного им сказать не сможешь.

— Разве ты не скажешь больше ничего умного? — ухмыльнулся Сит.

— Разве тебе нечего больше делать, кроме как брести кто знает куда с каким-то варваром?

Монах задумался, и некоторое время они шагали молча.

— Знаешь, для меня все пути одинаковы — я иду туда, где могу сделать что-то нужное и важное. Твой путь долог, но вместе мы будем делать два шага вместо одного.

— Тоже хорошо сказано. Это ты расскажешь своим ученикам?

— Если доживу. Я чувствую, что вступаю на новый, неизведанный, опасный путь. И делаю это с радостью и смирением.

— Я рад. Что может быть в дальней дороге лучше хорошего попутчика?

Лес закончился. Взошло солнце, осветив благодатным светом двух путников и их неблизкий путь.

Все дороги ведут в Шадизар

Рассвет и сумерки в пустынях и степях — явления чрезвычайно скоротечные. Два всадника, едущие по дороге, ведущей в Шадизар, прекрасно это знали, однако сумерки всё-таки застали их посреди широкой степи. К счастью, взошла луна и хорошо осветила дорогу, по которой кони пока ещё довольно бодро несли своих седоков. Даркл мог бы ехать так хоть до утра: когда он покупал себе нового коня, то совершенно случайно выбрал иноходца, неведомо как затесавшегося в табун обычных, ничем не примечательных лошадей. Каким образом торговец лошадьми умудрился не распознать в животном иноходца, северянин мог только догадываться. Разумеется, просвещать идиота он не стал: за череп гхуула удалось выручить неплохие деньги, но их не хватило бы и на хвост столь дорогого скакуна. И теперь Даркл наслаждался комфортной ездой без тряски, словно какой-нибудь вельможа, и любовался окружающим пейзажем. Правда, особых красот в степи нет, лишь пожухлая трава, песок, странные растения с иглами вместо листьев да барханы. Траву и пески он видал и раньше, а вот горы песка и колючие растения оказались в диковинку.

Вдобавок, днём солнце припекало весьма основательно: северянин давно уже странствовал южными для него землями, но так далеко забрался в первый раз. Менее выносливый монах страдал от жары сильнее: месяца странствий на юг ему не хватило, чтобы привыкнуть.

— Знаешь, это хорошая мысль — путешествовать при свете луны, — задумчиво сказал Сит, — не так жарко. Жителям цивилизованных стран в подобных условиях приходится не так легко, как более диким народам.

— Ну конечно, — охотно согласился Даркл, — цивилизованные, хе–хе, люди разменяли свою силу и стойкость на самопровозглашенное право называть варварами тех, кто остался силён и стоек. Ещё бы им не приходилось туго.

Монах в ответ гневно засопел, но промолчал.

— Слушай, проповедник, ты не обратил внимания на то, что нам после полудня не встретилось ни единого постоялого двора, кроме того покинутого?

— Я заметил, что мы ночью едем, а не спим, что в принципе одно и то же, варвар.

— Я не варвар.

— Кстати, — проигнорировал Сит возмущение товарища, — поскольку ты раньше не бывал в по–настоящему цивилизованных областях мира, то не мог знать, что других постоялых дворов быть и не должно. Тот, который мы миновали перед полуднем, и тот покинутый отстоят друг от друга как раз на расстояние дневного пути торгового каравана. Странно, почему тот забросили. Судя по тому, что его ещё не засыпало песком, он покинут где-то с месяц назад. Там, конечно, ничего ценного не осталось, ты сам видел.

— Хм… Но почему? И где тогда ночуют купцы?

Тут впереди, словно в ответ на вопрос, появились отблески огней костров. Судя по всему, это остановился на ночёвку караван. Подъехав поближе, они убедились, что это действительно так.

Охранники, вооружённые луками и кривыми саблями, вскочили с мест, но опустили оружие, увидев перед собой всего двоих всадников. Их командир, черноусый крепыш лет сорока, поприветствовал Даркла и Сита и криво улыбнулся:

— Что, не нашли, где ночевать?

— Верно, — согласился Даркл, — мы проехали мимо заброшенного двора не так давно. Что с ним случилось?

— Шиган его знает, — сказал командир охраны и сделал жест, оберегающий от злых сил, — мы вообще не проезжали мимо. Мы обошли кругом, потратили кучу времени и только теперь стали лагерем.

Даркл обратил внимание на то, что костры горят вокруг всего лагеря и спросил об этом командира.

— Мера предосторожности. Шиган знает, кто тут шляется, — последовал тот же жест.

— А если мы из тех, кто шляется? — с улыбкой поинтересовался Сит.

— Мы вообще-то и своры бандитов не боимся, но…

— Но?

— Вы поговорите лучше об этом с нашим нанимателем. Это купец, едет в Шадизар.

— Один, что ли? — удивился монах.

— Да, ему за этот поход хорошо заплатил сам сатрап Шадизара. Одним словом, пошли к нему. Это приветливый человек, да и новости послушать любит.

Час спустя, наевшись жареного мяса, которым угостил их купец, они впятером сидели в его шатре, пили чай и разговаривали. Кроме Даркла, Сита, командира, которого звали Джеррин, там был купец Месхиф, довольно молодой полноватый брюнет, и молодая женщина по имени Куарада. Последняя, привлекательная стройная кареглазая брюнетка, вполне могла сойти за наложницу, но сильные руки, проницательный взгляд и острая сабля в ножнах выдавали её профессию. Даркл быстро заметил в процессе разговора полную некомпетентность Месхифа в военных вопросах и то, что он полностью полагался в этом на свою телохранительницу. Хоть его роскошная сабля, лежащая рядом в ножнах, и могла рассечь перо — а в этом северянин не сомневался — но холёные руки вряд ли часто держали её в руках. Впрочем, сам купец производил впечатление человека не робкого десятка.